Сын небес - Сахиба Абдуллаева

Кто он?

Приглушенный свет навигаторской рубки всегда наводил Яркина на размышления. Но если раньше, вблизи Солнца, его размышления были достаточно абстрактны, то теперь, по мере приближения к Земле, они приобретав ли тревожный оттенок.

Кто он?

Яркин нажал на одну из клавиш компьютера.

Нежная музыка, едва уловимая для слуха, звучала, как подземный ручей.

Он никогда не слышал, как звучит подземный ручей, но был уверен в точности найденного сравнения. Откинувшись в кресле (впрочем, так же просто он мог и зависнуть над креслом, лежать в воздухе, не держась ни за что), Яркин вновь и вновь всматривался в объемное, заполняющее рубку изображение.

Кто он?

Мерцающая прозрачная колба, огромная колба, — он видел его явственно, казалось, он мог потрогать ее рукой, и она находилась в просторной и незнакомой комнате. Не там ли разгадка? Он видел его явственно, он видел мерцающую нежную среду — свет? жидкость? — и видел медленно развертывающийся в сиянии крошечный человеческий эмбрион. Это он, Яркин?

Птенец в пространстве, одинокий организм, вовсе не чувствующий своего одиночества?.. Прямо на глазах эмбрион оформлялся, развертывался, как цветок, подрастал, он походил уже на настоящего человека — крошечного, но настоящего, доверчиво тянущего ручонки к солнечным лучам. Он хочет играть с лучами? Откуда они? Почему они кажутся такими плотными?

Яркин не отрывал глаз от таинственной колбы.

Младенец беззвучно и трогательно открывал рот, он, видно, проголодался. Он тянул ручонки к солнечным лучам, он ловил их, как материнскую грудь, все так же беззвучно шевеля пухлыми детскими губами.

Еще… Еще мгновение!.. Он, Яркин, поймет!.. Но сон, как всегда, уже затягивал его в пустоту — в нежную и великую пустоту вечности.

Он знал, что увидит дальше.

Ребенок растет… Он покидает колбу… Он окружен электронными помощниками… Он плавает в магнитных полях, он видит всем телом, он впитывает жадно солнечный свет, он сам окружен нежным сиянием…

Это он, Яркин?

Но почему он один? Почему это чувство странного одиночества, отчужденности от других миров начало охватывать его только сейчас, когда его корабль так близок к Земле? Двадцать восемь лет одиночества… Много это? Мало?

Он помнил свой первый выход на связь с Землей. Он помнил, как неожиданно сжалось и зачастило сердце, когда экраны компьютера медленно заполнились бледным светом, высветившим смуглое лицо другого человека — не Яркина. Адыл — так себя назвал человек. Их сразу как бы стало двое, но почему, почему, почему никогда раньше, до появления Адыла, Яркий не чувствовал себя одиноким?