Субботний отдых на берегу моря - Кэрол Эмшвиллер

Кэрол ЭМШВИЛЛЕР

СУББОТНИЙ ОТДЫХ НА БЕРЕГУ МОРЯ

- Сегодня суббота, - сказала совершенно лысая женщина и натянула свой засаленный зеленый платок так, чтобы он полностью прикрывал ее голову. - Я временами сбиваюсь и теряю счет дням, но я добавила на календаре три дня по-моему именно столько я забыла отметить - и получается, что сегодня должна быть суббота.

Ее звали Мира, и у нее не было ни бровей, ни ресниц, ни даже прозрачного пушка на щеках. Когда-то у нее были длинные, черные волосы, но теперь, глядя на ее розовое, голое лицо, можно было вообразить, что раньше она была рыжей.

Ее муж, Бен, сидел, развалясь, у кухонного стола. Как и жена, он был совершенно лыс и без волос. Он ждал завтрака. Он носил выцветшие красные шорты и тенниску с большой дырой под правым рукавом. Глаза его глядели пристально, а череп казался более голым, чем у жены, поскольку он не носил ни платка, ни шапки.

- В субботу мы всегда отдыхали, - говорила она, выставляя на стол миску с овсянкой для ребенка.

Затем она поставила большую миску перед мужем.

- Я должен сегодня обкосить лужайку, - ответил он. - Суббота там или не суббота.

Она продолжала, как бы и не услышав.

- В такие дни мы выезжали к морю, на пляж. Я многое забыла, но это я помню.

- Я на твоем месте не думал бы про все эти вещи, - пустые глаза Бена сфокусировались наконец на пустом стуле ребенка, и он повернулся к окну за спиной и закричал:

- Малыш, малыш! - он проглатывал букву "а", так что получалось: М'лыш.

- М'лыш, пора завтракать, парень, - и, тяжело дыша, сказал жене: - Он не придет.

- Но я все же думаю об этом. Я помню булочки с сосисками и пикники на морском берегу, и какие это были прекрасные прохладные дни. Мне кажется, что у меня нет даже купального костюма.

- Это все будет далеко не так, как раньше.

- Но море-то осталось прежним. И уж в этом можно быть уверенным. Интересно - там был дощатый настил для прогулок - сохранился ли он?

- Ха, - сказал Бен, - мне не нужно ехать и смотреть, чтобы ответить тебе, что его давно пустили на дрова. Ведь это было четыре зимы назад.

Она уселась и, поставив локти на стол, уставилась в свою миску.

- Овсянка, - произнесла наконец она, вкладывая в одно это слово все, что она почувствовала, вспоминая о пляже и о прошлом.

- Не думай только, что я для тебя не хочу ничего сделать, - сказал Бен и слегка коснулся ее руки кончиком пальца. - Я хотел бы. Так же, как хотел бы, чтобы тогда мне удалось донести до дома эту рубленую солонину. Но пакет был тяжелый, и мне пришлось бежать, и в поезде была драка, так что и сахар я тоже потерял. Интересно, какая сволочь сейчас пользуется нашим добром?