Человек в тумане - Агата Кристи

Жизнь больше не радовала Томми Непревзойденные детективы Бланта потерпели крайне болезненное для их достоинства, не говоря уже о кармане, поражение. Призванные решить тайну ожерелья, похищенного из Эллингтон-Холла в Эдлингтоне, непревзойденные детективы Бланта проявили себя далеко не лучшим образом. В то время как Томми, питая глубочайшие подозрения насчет азартной графини, следил за ней, переодевшись католическим священником, а Таппенс втиралась в доверие к племяннику упомянутой графини, прикидываясь страшной любительницей гольфа, местный инспектор полиции, недолго думая, арестовал одного из лакеев, который оказался неоднократно судимым вором - мало того, он даже не подумал отпираться.

В результате Томми с Таппенс ретировались с максимумом возможным в данных обстоятельствах достоинством и теперь утешались коктейлями в гостинице «Гранд Эллингтон». Мистер Блант, он же Томми Бирсфорд, все еще томился в облачении священника.

- Не похоже получилось на отца Брауна,[1] - мрачно заключил он. - Странно... А зонтик был в точности такой же.

- Просто не та проблема, - отозвалась Таппенс. - Нужно, чтобы с самого начала была соответствующая атмосфера. Ведь как все должно было быть? Ты делаешь что-то совершенно обыденное, и вдруг - хоп! - происходит нечто невероятное.

- К сожалению, - заметил Томми, - нам надо возвращаться в город. Если невероятное намерено произойти, ему лучше поторопиться, пока мы не уехали.

Он поднял свой бокал и поднес к губам, но содержимое неожиданно выплеснулось: на плечо Томми обрушилась тяжеленная длань, и голос под стать ей загремел над самым его ухом:

- Черт меня подери, если это не старина Томми собственной персоной! И миссис Бирсфорд здесь же! Каким ветром вас сюда занесло? Целую вечность от вас ни слуху ни духу.

- Ба, Пузырь! - удивился Томми, отставляя остатки коктейля и оборачиваясь взглянуть на пришельца - огромного широкоплечего мужчину лет тридцати в костюме для гольфа. Его круглое лицо сияло. - Старый добрый Пузырь!

- Однако, дружище, - орал Пузырь (которого, кстати сказать, в действительности звали Марвин Эсткорт), - не знал, что ты подался в монахи. Вот уж не думал увидеть тебя в качестве подслеповатого падре!

Таппенс расхохоталась, и Томми смутился. А потом, как-то совершенно неожиданно, они осознали присутствие четвертого лица.

Четвертым было длинноногое небесное создание с шевелюрой из чистого золота, огромными круглыми голубыми глазами и громадными жемчужными сережками в ушах. Оно куталось во что-то безумно дорогое, отделанное горностаями, и улыбалось. Эта улыбка говорила о многом. В том числе и о том, что создание отчетливо сознает тот факт, что в Англии, если не во всем мире, смотреть, кроме как на него, в общем-то особо и не на что. Создание нисколько этим не кичилось - оно просто не забывало сознавать, твердо и непоколебимо, что это так.