Подлинная история абсолютного оружия - Эдмунд Купер

Сегодня 31 августа 1965 года, и мой труд завер­шен. Завтра, после пресс-конференции и прощального обеда, после выступления по телевидению и еще бог знает чего я, наконец-то, смогу (хочется на это надеяться) погрузиться в безвестность. Невозможно бесконечно видеть свое имя на первых полосах газет: я лично могут вытерпеть всего несколько часов. Потом известность становится своего рода испытанием на выносливость.

Бог знает, как это выдерживают звезды кино и телевидения или юные отпрыски, появляющиеся перед камерой получить причитающиеся им призы. Возможно, нервы у них покрепче, чем у меня, а может, это я такой впечатлительный. В любом случае, пять лет – более чем достаточно, и я рад, что все уже позади.

И не то, чтобы эти пять лет (даже не беря в расчет пристальное внимание прессы к моей персоне) были такими уж скучными. Трижды меня пытались убить, дважды – похитить. Мне даже предложили “бежать” в Советский Союз, где, как обещали, меня ждет счастливая жизнь пролетарского миллионера… разумеется, если в свободное время я буду для приличия вести исследования в области ядерной физики. Ну, и конечно, за последние пять лет я получил более полумиллиона писем, выражающих всю гамму чувств: от бесконечного презрения и отвращения к моей особе до поддержки и безоговорочного одобрения (Соотношение – пять к одному в пользу отвращения).

Но лучше я начну с, того, что хоть и не являлось началом в полном смысле этого слова, но для меня стало тем моментом, когда я, и никто иной, вышел на сцену и сделал первое па перед юпитерами истории.

В апреле 1960, когда я немного поработал в Харвеле и провел пару лет на милом маленьком островке в учреждении, даже на названии которого по сей день почему-то лежит гриф “совершенно секретно”, так вот, тогда я считался подающим большие надежды физи­ком-ядерщиком. Ну, возможно, не таким талантливым, как Вилхоф Раусен, или даже как Дженкинс в Кембридже, но все-таки… Во всяком случае, с точки зрения правительства я обладал качествами, делавшими меня куда более приемлемым для исполнения задуманного ими проекта, чем те, кого я только что назвал.

Считалось, что я честолюбив и не остановлюсь ни перед чем в достижении своей цели – ума не приложу, как я приобрел подобную репутацию. Возможно, все дело в слухах, что я, дескать, женился на племяннице министра науки только ради того, чтобы разработанная моей группой ракета “Голубой удар” была принята на вооружение для доставки к цели маленьких уютненьких ядерных боеголовочек. Должен, однако, признаться, что хотя я и вправду женился на одной из восхитительных племянниц министра науки, к тому времени “Голубой удар” уже занял достойное место в арсенале Англии. В общем, мне остается только недоуменно пожимать плечами.