Мне просто любопытно - Джуд Деверо

— Я не верю в чудеса, — объявила Карен, строго поджав губы и глядя на свою золовку Энн. Чисто вымытое лицо Карен блестело на солнце, и она походила на фотомодель до того, как визажист приступил к нанесению косметики Правда, отсутствие краски имело свои преимущества, так как позволяло видеть безупречную кожу, идеальные черты лица и глаза — два темно-зеленых изумруда — Разве я говорила что-нибудь о чудесах? — пришла в отчаяние Энн. В отличие от белокурой Карен Энн была темноволосой, на две головы ниже и соблазнительно пышной — Я только сказала, что на Рождество тебе надо обязательно пойти в клуб на танцы При чем здесь чудеса?

— Ты сказала, что я могу встретить там какого-нибудь замечательного мужчину и снова выйти замуж, — упрямо повторила Карен, стараясь не вспоминать о том, что автомобильная катастрофа отняла у нее любимого мужа — Ну хорошо, я виновата и прошу меня извинить. Прищурившись, Энн смотрела на свою некогда красавицу невестку и не могла поверить, что в былые времена бешено завидовала ее наружности Теперь волосы Карен безжизненными прядями висели по плечам, и даже невооруженным глазом были видны их сеченые концы.

Бледное, без косметики лицо Карен делало ее похожей на школьницу. Вместо прежней элегантной одежды она теперь была облачена в тренировочный костюм, принадлежавший некогда ее покойному мужу Рею.

— Ты была самой ослепительной женщиной в нашем клубе, — почти со слезами сказала Энн. — Как сейчас вижу вас с братом, танцующими на Рождество: ты в красном платье, помнишь, в том самом, с разрезом чуть не до пояса? На вас стоило посмотреть, когда вы танцевали вместе! Все мужчины в зале пускали слюни, глядя на твои ноги. Все мужчины в Денвере, но, конечно, за исключением моего Чарли, он-то никогда не бросил на тебя даже взгляда.

Карен слабо улыбнулась, спрятавшись за своей чашкой.

— Если тебя внимательно слушать, то в твоих речах можно выделить всего два главных слова: «красавица» и «Рей», — вздохнула Карен. — И то и другое уже в прошлом.

— Дай мне высказаться! — Голос Энн стал умоляющим. — Можно подумать, что тебе сто лет и заботит тебя лишь одна мысль: какой гроб себе выбрать! А тебе тридцать, разве это много? Мне уже стукнуло тридцать пять, и то возраст меня не остановил.

С этими словами Энн тяжело поднялась со стула и, положив руку на поясницу, проковыляла к плите, чтобы налить себе очередную чашку травяного чая.

Беременность сделала ее столь необъятной, что она с трудом дотянулась до чайника.