Полночный трамвай - Алексей Иванович Дукальский

АЛЕКСЕЙ ДУКАЛЬСКИЙ

Полночный трамвай

Я ехал в трамвае, - он не вздыхал тормозами и несся без остановок во тьме, - в последнем трамвае. За стеклами окон беззвучно мчались его и мои двойники, и меня, особенно поначалу, все подмывало проверить, не пошевелится ли невпопад со мною мое отражение справа или слева - одно из странных моих продолжений в ночном пространстве. Но я скоро забылся, приблизившись к стеклу: открылась мне ночь безоблачная, безлунная. Не было в ней утомительно-привычного, не было ничего: ни домов, ни деревьев, ни людей...

Это был вагон с редкостно маленьким номером. Один из тех, полностью закрытых вагонов, которые появились когда-то в нашем городе, еще с ножным тормозом, - пневматика умела только двери захлопывать. С тех пор за его контроллером сидел один и тот же вожатый; до этого он ездил на старом полуоткрытом вагоне, ездил на нем до последнего, пока по приказу не пришлооь с ним расстаться, где-то наедине, за депо, и никто не видел, как все произошло. Но все знали, что нелегко было...

Старели, списывались и умирали трамваи; забылись полуоткрытые, становились привычными новые, с мягкими сидениями, с пневматическим тормозом и уютным стрекотанием компрессора, а у этого вагона, который пережил всех своих младших братьев, был все тот же хозяин. Он не уходил, не менялся, даже болел редко.

Переработав пенсионный возраст, он постарел резко и крепко; превратился, по крайней мере с виду, в довольнотаки дряхлого старика в чеканной маске морщин, с белыми остатками волос, почти беззубого и глуховатого.

Во время езды, как рассказывали, он сидел сьежившись, с почти закрытыми глазами, упираясь боком в контроллер, и никто не мог понять, чего в странном состоянии его больше: бодрствования, дремоты или усталости. Одно было несомненно. Старик чувствовал свой вагон, как продолжение организма, как свое металлическое тело, в котором он - мозг; многие находили странным, что ездил он без единого приключения, даже без брака - нарушения графика на три минуты в одну или другую сторону. Что ж, вообще-то он ездил долго, так давно, что точно никто и не знал. Знали только, что еще до в с ex.

И еще рассказывали мне, что больше на его вагоне с редкостно маленьким номером никто не ездит.

Вот он, этот трамвай. И я, единственный пассажир в нем. Мы несемся, подчиняясь воле странного вожатого.

И нет больше ничего вокруг: ни домов, ни деревьев, ни людей, Только изредка вокруг показываются огни. Побольше, поменьше... глаза оказались неспособными сообщать мне о толще тьмы, о расстоянии до них. Так бывает, если - почудится свет мечтой, или Несбывшимся...