Ноги Эда Лимонова - Александр Зорич

Мелькание неопрятных зданий наконец растаяло, и железнодорожная колея ручьем вкатилась в бетонные берега вокзала.

«Харьков…» - пророкотал плотный бородавчатый пассажир. Многозначительно посмотрел на Ивана. Тот рассеянно кивнул в ответ.

Как и его сосед, Иван уже минут двадцать стоял на изготовку возле высокой хромированной цистерны с кипятком, поближе к выходу. Хотелось первым покинуть жарко натопленный, мучительно человечный купейный вагон.

Сумка с вещами стояла у ног этак бочком, чтобы никому не мешать. Иван был одержим идеей никому не мешать.

Стоило вагону, дрогнув в последней стальной конвульсии, замереть, как Иван бросился вослед проводнице в ладной фирменной шинели и мышастой шляпе-таблетке.

Та, выставив изрядный круп, долго возилась с дверью. Шипя, заклинала она ступени, которым назначено было выпадать на перрон. Сзади доносился ропот, различалось визгливое «в конце-то концов!».

Иван прожужжал зиппером зимней куртки, негигиенично отер со лба пот вязаной шапочкой.

Он успел рассмотреть все трещины на перроне внизу (эта - как бассейн Амазонки, а вон та - Нил), меж тем проводница все возилась. От железнодорожной колеи исходил бездомный запах одиночества - запах гудрона.

Вот тут-то и застигнул Ивана врасплох знакомый бес сомнений. Привычно вцепился в нежные Ивановы чувствилища - «да стоило ли ехать!», «вот же глупая затея!».

Но вскоре Иван все-таки выскользнул и, широко ступая длинными своими ногами, зашагал сквозь вокзальный гомон к подземному переходу.

Он обгонял бабулек с колесными тачками, перехожих теток с забранными в блестящие коконы упаковочной бумаги сервизами, отвратительными, в стиле гламурный китч, торговок, воздевающих к окнам купе своих мутантов - плюшевых слонов и крокодилов, опережал таких же, как он, пассажиров московского поезда - последние выделялись из толпы повышенной добротностью чемоданов и отрешенно-приветливым, подчеркнуто городским выражением лиц. Теперь Иван улыбался.

Отрезвляюще-свежий ветер хлестал по щекам, впитывал поездной жар и уносил сомнения.

«Хорошо здесь…» - произнес он одними губами. И вступил под римскую сень вокзальной колоннады.

Он кое-как полюбовался видом привокзальной площади, выполненной в восточноевропейском понимании приставки «евро-». И зашагал к группке таксистов - те, словно пингвины, образовывали колонию на маргиналии привокзальной площади.

«Мне нужно такую гостиницу… чтобы в центре, но не очень дорогая», - сказал Иван водителю, который перетаптывался на отдалении от своих и был ощутимо старше товарищей. Людям в возрасте Иван, как и многие юноши, выросшие исключительно на книгах, доверял больше, нежели молодым.