Спутники смерти - Гуннар Столесен

Это был телефонный звонок из прошлого.

— Говорит Сесилия, — сказала она, а поскольку я промолчал, добавила: — Сесилия Странд.

— Сесилия! Сколько лет, сколько зим. Как поживаешь?

— В общем благополучно.

— Ты все еще в службе охраны детства работаешь?

— Да, я, пожалуй, одна из наших там задержалась.

— Слушай, когда мы виделись в последний раз? Лет десять назад?

— Не меньше. Я уже лет пять как в Осло живу — перебралась на другую сторону гор.

— Так ты из Осло звонишь?

— Нет. Сейчас я в Бергене, в Мункеботн. Приехала маму навестить. Не знаю, помнишь ли ты ее?

— Нет, я…

— Да ладно, не суть… Видишь ли, мне надо с тобой переговорить об одном важном деле.

— Я готов.

— Когда у тебя будет время?

— Вот уж чего-чего, а времени у меня хватает.

— Значит, встретимся?

— Охотно. Где?

— Что, если на Фьелльвейен?

Я выглянул в окно. Дождик, моросивший утром, оказался лишь предвкушением осени. А теперь на город, как жидкий мед, лились солнечные лучи. Гора Флёйфьель маняще зеленела, улица Фьелльвейен — «горная дорога» — опоясывала ее как экватор, а на горизонте не предвиделось никаких признаков непогоды.

— Давай. Куда пойдем?

— Может, встретимся, а там решим? Я выйду примерно через полчасика.

Я взглянул на часы.

— Отлично. До встречи.

Пять минут спустя я включил автоответчик, закрыл офис и отправился в путь. Я пересек Фискеторьет — Рыбную площадь, прошел мимо Мясного базара до улицы Ветрлидсалльменнинген и поднялся по лестнице к выкрашенной в белый цвет старой пожарной станции в районе Скансен. В кронах деревьев уже проглядывали первые желтые листочки, но пока их было совсем немного. Со стороны парка, из детского сада, доносились голоса ребятишек, которые выколачивали из формочек свежеиспеченные куличики. Сороки провожали уходящее лето, раскатисто хохоча в ветвях каштана, увешанных плодами. В конце концов по короткой прямой улочке я взобрался к Коню и оказался там, где мы договорились встретиться, — на Фьелльвейен.

Конем в народе зовется вывеска с надписью «Помни: коню нужен отдых», которую к столетнему юбилею Фьелльвейен повесили у фонтанчика с питьевой водой, где в старые времена стоял чан с водой для лошадей.

Фьелльвейен для бергенцев — главное место для прогулок. Поколение за поколением они прохаживались здесь по воскресеньям, любовались городом, показывали на свой дом и произносили «вон там мы и живем» с таким видом, будто поверяли друг другу государственную тайну. Я двинулся по улице. Пенсионер в бриджах и анораке пружинисто шагал в гору. Мимо дома лесника трусцой бежали школьники во главе с бодрой физкультурницей. Их строй колыхался неспешной волной, как прибой житейского моря, — пока еще в отдалении от его грозных глубин. Я посторонился, чтобы они не увлекли меня с собой — в напрасные мечты о юности, о минувшем времени, в тоску по запаху спортивной формы.