Двадцать миллиардов лет спустя - Песах Рафаэлович Амнуэль

Странно, что я еще живу. Странно, что могу еще чувствовать, желать чего-то.

Я стара. Мой путь — путь угасания, путь в ничто. Но я была стара всегда, я всегда жила и знала, что всегда буду старой, потому что всегда просто буду. Опять и опять возвращаюсь к этой мысли, и моя неспособность управлять сознанием означает, что пришел конец. Сейчас? Конец наступил, когда возникла последовательность событий — время. Неумолимое время, беспощадное время, которое сильнее меня и несет, и тянет меня туда, где меня не будет.

Конец. А что было началом? В прежней жизни я об этом не задумывалась. Я была бессмертной, к чему мне было измерять жизнь ограниченными отрезками?

Мне так хочется вспомнить, понять, как жила прежде, но я знаю, что это невозможно, потому что жизнь моя была тогда бесконечно сложнее, чем я могу сейчас представить, я угасаю, и с этим ничего не поделаешь, и теперь я помню и понимаю лишь ничтожную долю того, что могла помнить и понимать в прежней жизни. Когда я была не одна.

Но я помню главное и не забуду, пока не исчезну. Последней будет мысль о них, равных мне знанием и мудростью. Почему? Почему они играли в игру, которая стала их — и моим — концом? Они появились во мне когда я этого захотела…

…Они появились, когда Джеф захотел выпить кофе. Он видел уходящий вниз от него амфитеатр пультов и стриженые затылки операторов. Каждый из них был человеком и в то же время обыкновенным датчиком, без которого не обойтись в сложной системе. А он, Джеф, был на сегодня главным датчиком и чувствовал себя хозяином, стоящим над рабами. Приятное ощущение, минутное, конечно, и сейчас бы еще чашечку кофе.

Кофе уже несли, и в этом не было никакой телепатии. Через час он подумает об обеде, и принесут обед. Система.

Он снял с подноса чашечку, поставил ее перед собой на чуть наклоненную поверхность пульта и увидел, как в нижнем ярусе мониторов, пульт второй слева, оператор Хьюз, замигал желтый сигнал. Джеф бросил взгляд на экран общего слежения — огромный, во всю переднюю стену операторного зала. На экране была привычная мешанина из сотен белых звездочек, двигавшихся по обычным для спутников дугам большого круга. Все объекты были опознаны, классифицированы, велись нормально. Желтым сигнал продолжал мигать, и Джеф Перебросил тумблер селектора.

— Первый, — сказал он.

— Сорок второй, — доложил о себе Хьюз, и Джеф увидел сверху, как он подался вперед, ближе к дисплею. — В секторах обзора появилось несколько неклассифицированных объектов.