Мадам - Ксавьера Холландер

Камера нью-йоркской тюрьмы Томбс, куда нас загнали, будто стадо скота, была до тошноты отвратительна. Переполнявшие ее чернокожие проститутки «приветствовали» нас, пожалуй, даже слишком бурно:

– Эй ты, вонючка, держу пари, что в твоем шикарном борделе нет ни одной негритянки!

– Да уж, твои сопливые посетители набиты деньгами, да только письки у них детские. Потому-то в твоей «кондитерской» нас, шоколадок, им не видать!

– Посмотри-ка на эту королеву шлюх! Она боится, что негритянки замажут ее шикарные белые простыни. Не правда ли, дорогая?

Оскорбления, поначалу просто грубые, вскоре стали совсем уж невыносимыми и принимали все более угрожающий характер.

– Скажи-ка, ты это чертово красно-бело-голубое платье купила у Сейка? Да не наклоняйся ты так, а то я с тебя его сдеру и сожру твои сиськи!

Еще минут пять – и могла пролиться кровь. Ну, а что мы всемером могли бы сделать против двадцати? К тому же их объединяла зависть, которую тротуарные проститутки всегда испытывают к шикарным девушкам, работающим по вызову. В иерархии проституток мы были аристократами, а они плебеями, только вот тюрьма-то, прости Господи, сравняла всех.

Мои девчата и я сгрудились у решетки, пытаясь хоть чуть-чуть отдалиться от черных. Даже если бы мы и захотели сесть с ними рядом, вряд ли это нам удалось бы: те, кто все же смог найти себе местечко на неудобных скамьях камеры, держатся за него изо всех сил. Ну, а если кто-нибудь вставал попить воды или по нужде, его место сразу же занимали несколько девушек, смертельно уставших от всенощного хождения взад-вперед по тротуару, остальные просто улеглись на бетонном полу, положив голову на колени подружке. Им даже удавалось заснуть, хотя шум из соседних камер доносился ужасающий: сидевшие там наркоманы кричали, кашляли, блевали, звали на помощь. А запах!

Нескольких девиц по приказу огромной, совершенно отталкивающего вида надзирательницы повели в зал суда, ряды узниц оживились: в камере появились новенькие.

– Поторапливайтесь, судья хочет вас видеть.

Всякий раз, когда «черный ворон» привозил новых девиц, те немедленно включались в общий хор оскорблений по нашему адресу.

– Эй ты, сводня дерьмовая, ты хоть скажи, почему в твоем борделе одни белые? – орала проститутка в ярко-оранжевом парике, казавшаяся особенно злобной.

Я была в отчаянии и все же решила, что разумнее было бы как-то приглушить разгоравшиеся страсти.

– Послушайте, – сказала я, – мне бы хотелось, чтобы вы знали: у меня работают и черные. Их тоже хватает, а одна из них сейчас здесь, с нами.