Заначка Пандоры - Виталий Владимирович Сертаков

Мне страшно.

Всё произошло, как предсказала перед смертью карлица. Я закрываю глаза и вижу багровую слюну, стекающую по волосатому подбородку, цепкие иссохшие клешни, вцепившиеся в мою шею… Пор фавор, повторяла она, и кровь пузырилась в уголках черных губ. Пор фавор… Несчастное создание так же боялась смерти, как все мы, но самым невыносимым для нее оказалось потерять племянника — кормильца и единственного связного с нашим паскудным миром, миром, который ненавидел ее от рождения, миром, в котором ей никто ни разу не улыбнулся. Я закопал их в одной могиле. Даже пуля им досталась одна на двоих…

Я не встречаюсь глазами с теми, кто сидит у костра. Моя девочка по-прежнему прижимается ко мне. Обвивает меня руками и ногами, я слышу ее горячее дыхание на ключице. Она давно так лежит, возможно, несколько часов. Я говорю «моя девочка», но на самом деле она не моя.

Мужчины сидят вокруг нас, но никто из них не завидует мне. Иногда кто-нибудь встает и приносит девочке попить.

Мне не было так страшно, когда я готовился умереть. Теперь я уверен, что выживу; я почти не сомневаюсь, что поднимусь. Мне уже не так больно, как раньше, позвонки вот-вот восстановятся, рана в легком затянулась. Я стараюсь не шевелить головой и дышу осторожно, чтобы не потерять сознания.

Я не очень уверен, что хочу жить в будущем, которое ждет меня за границей круга. Карлица была права. Мы получили то, к чему стремились. Теперь мы должны научиться владеть обретенным. Это самое трудное: владеть тем, что человеку не свойственно, и при этом оставаться человеком.

Но пока живы мои ребята, я хочу верить, что мы справимся.

А если справимся мы, появится надежда для всех.

После третьего гудка Ковальский осторожно вытащил руку из-под затылка спящей рядом девушки.

— Гарсия? Что там у вас?

— Ты не один? Почему шепотом? — Ковальский открыл один глаз. Девушка мурлыкнула во сне, перевернулась на живот. Свет качающегося за окном фонаря лизнул ее голую спину, окунулся ленивым, серым языком в полумрак, меж раскинутых бедер.

— Юджин, практически чистый сигнал. Синхронизация не менее восьмидесяти восьми. Плотность потока, ты не поверишь, от шестнадцати и выше…

— Погоди… — Ковальский скатился с тахты, нащупал халат, толкнул дверь на кухню. — Теперь говори! Что у Луиса?

— Босс… — Гарсия замялся. — Тебя ждут. Луис… трижды перепроверил…

— Это само собой. Иначе не следовало меня будить.