Родительский день - Виктор Павлович Точинов

Удар по голове оказался страшен.

Сознание Кирилл не потерял, но был к тому весьма близок. Картинка перед глазами стала мутной, подрагивающей, плывущей . Во рту неведомо откуда появился неприятный привкус. Внутри черепной коробки перекатывались, медленно затухая, волны боли. Лгут, нагло лгут врачи, утверждая, что мозг лишен нервных окончаний и не способен к болезненным ощущениям…

Кирилл не удивился бы, окажись лобовое стекло покрыто сетью мелких трещин после плотного контакта с его черепом… Стекло выглядело целым, но и этому Кирилл не удивился. Не был сейчас способен к удивлению, и не только к нему…

В стороне, за гранью зыбкой мутности, возникли звуки, неприятно ударили по ушам. И далеко не сразу сложились в слова, произнесенные встревоженным Маринкиным голосом:

— Кира, ты жив?!

До того прозвучала еще одна фраза, но ее Кирилл толком не воспринял, вроде что-то про ремни безопасности, сама Марина их пристегивала всенепременно, доходя в своей педантичности до полного кретинизма… Так, по крайней мере, думал Кирилл. Ну к чему, скажите, пристегнутый ремень на этой дороге?! За двадцать километров не то что ни одного автоинспектора — ни единой встречной машины. И ни одна не обогнала их. И они — ни одну. Не видели ни единого пешехода…

Пешеход?

Боль в голове не то чтобы прошла, но стала тупой, ноющей, — и не помешала осознать простой и ясный факт: здесь и сейчас причиной для такого торможения мог стать лишь пешеход. Неведомо откуда выскочивший под колеса чертов пешеход…

Приехали…

Он медленно-медленно повернулся всем корпусом вправо, подозревая, что любое движение шеей закончится новым всплеском боли. Бросил взгляд на боковое зеркало — с нехорошим подозрением, ЧТО сейчас придется увидеть на пыльной дороге…

Не увидел ничего. Марина, едва сев за руль, попросила настроить зеркало под нее…

Он потянулся к ручке, регулирующей положение упомянутого оптического прибора — плавным, аккуратно-расчетливым движением.

— Живой? — Сочувствия к мужу в голосе Марины явно убавилось. Зато появились знакомые резкие нотки, как же он их ненавидел…

— Жи… вой… — произнес Кирилл. Язык ворочался с трудом.

Манипуляции с ручкой успеха не принесли. Машина после экстренного торможения встала чуть под углом, с пассажирского места ничего не разглядеть.

— Что… это… было… — спросил Кирилл, понимая, что не хочет услышать ответ. Абсолютно не желает.