Повелитель разбитых сердец - Елена Арсеньева

Как подумаешь, что всего этого могло б и не случиться, кабы не ворона…

Нет, не так.

Как подумаешь, что всего этого могло б не случиться, не свались на меня лишние деньги…

Всю жизнь пребывала в уверенности, что чем больше денег, тем лучше. Но, помнится, наша старая соседка, которая давно уже отбыла в мир иной, говорила когда-то, во времена реликтовой коммуналки: «Лучше быть бедным и больным, чем богатым и здоровым». Я тогда хихикала: дескать, все перепуталось в ее утомленной жизненным солнцем головушке. Само собой разумеется, что лучше быть богатым и здоровым, но уж никак не наоборот! Однако теперь я понимаю, что бабуля, даже имени которой не сохранилось в моей девичьей памяти, была совершенно права. Именно поэтому, на одну только мизерную пенсию, обуреваемая бессчетными болезнями, список которых мог бы составить целый медицинский справочник, она и дожила до восьмидесяти пяти лет и умерла, совершенно довольная судьбой. А вот я, вполне здоровая (ноблесс оближ, ведь я все-таки врач, хоть и детский!) и некоторым образом богатая (в кармане почти тысяча, вперемешку в долларах и евро, это же целое состояние, особенно в переводе на рубли!), отнюдь не заживусь на этом свете. Строго говоря, у меня нет почти никаких шансов перешагнуть тридцатилетний рубеж.

И все потому, что накаркала мне благодарная за спасение ворона лишних денег, и довели они меня до беды.

А впрочем, нет. Те несчастные двести долларов, которые я внезапно, неожиданно для самой себя, заполучила как подарок от «птичьего бога» (бойся, бойся данайцев, дары приносящих!), только ускорили процесс. Так или иначе мы бы с ним столкнулись. Он все равно нашел бы меня. Отнюдь не обольщаюсь надеждой, что он смылся бы из России на веки вечные, спасая свою шкуру, которую я могла бы подпалить ему, причем весьма изрядно. То, что я этого еще не проделала, роли не играет и смягчающим обстоятельством не является. Понятно, что этот человек из тех, кто предпочитает не избегать опасности, а устранять их. Еще тогда, при первой встрече (ох, как я надеялась, что она окажется последней!), увидев опасный прищур его глаз и ощутив при этом нечто подобное тому, что, наверное, испытывает человек, которому бритвочкой чиркают по горлышку, я поняла – песенка моя спета. Что из того, что немедленно предприняла все возможные меры по спасению души и тела? Напрасно, напрасно! А ведь я, по свойственной всякому человеческому – и особенно женскому – существу глупой надежде на лучшее будущее, была уверена, что бегство, тем более за границу, – это лучший из всех вариантов. Отсижусь там, вернусь, а тут уже все забыто. И вот вам результат…