Обман зрения - Мак Рейнольдс

Молли принесла мою серебряную тарелку, блюдца и поставила их передо мной без лишней суеты и комментариев. Я был завсегдатаем этого ресторана, и мне всегда нравилось в Молли то, что она никогда не суетилась вокруг меня.

Я взял себе за привычку обедать после часа пик, но в тот день пришел рано, и ресторан был заполнен. Если бы кто-то захотел сесть за мой столик, я не смог бы возразить.

Я не поднял головы, когда он спросил:

– Это место занято? – Голос у него был высокий, почти на грани срыва, несмотря на все попытки это предотвратить.

– Нет, – сказал я ему, – садитесь.

Он повесил свою трость или зонт – что-то в этом роде – на спинку стула и уронил под стул шляпу, взбираясь на сидение. Затем взял меню, стоявшее между кетчупом и салфетками.

– Паршивый выбор, – наконец пробормотал он.

– Мясной пирог сегодня вовсе не плох, – сказал я. Подошла Молли, и я сделал заказ:

– Пожалуйста, мисс, шведскую отбивную. Зеленый горошек, французское жаркое. О десерте я еще подумаю.

– Кофе?

– Молоко.

Не знаю, что натолкнуло меня на мысль о том, что человек, сидевший напротив, не был карликом. Ни карликом, ни горбуном, а, скорее, ребенком, который из кожи вон лезет, чтобы казаться взрослым. Опять же говорю, не знаю, какой я уловил намек, – возможно, я просто больше полагаюсь на интуицию, чем многие другие.

Как бы то ни было, но он сразу понял, что я его раскусил.

Меня это почему-то испугало. Ситуация была просто дикой: ребенок, которому еще и десяти не исполнилось, с каким-то умыслом разыгрывает из себя взрослого, хоть и недоростка.

– Итак, – сказал он, положив вилку, и переходя с визга почти на шипение, – итак…

Как же мне описать этот пронизывающий голос? Голос ребенка… нет, не ребенка. Мы таких детей не знаем.

Я потянулся за сахарницей, которая стояла, как всегда, на краю стола рядом с солью, перцем и горчицей. Я отмерил ровно чайную ложку, не поднимая на него глаз. Как я уже сказал, что-то меня пугало.

Все так же приглушенно, он сказал:

– Наконец-то хоть один человек смог разгадать мой маскарад.

Человек– сказал он.

У него был голос ребенка, но злоба, прозвучавшая в его словах, меня поразила.

– Я вижу, вы удивлены, мой любопытный друг. Я вас озадачил, не так ли?

В его голосе появилась дразнящая, презрительная нотка.

Я откашлялся и постарался скрыть свое смущение, отхлебнув кофе.

– Не понимаю, о чем вы говорите… сэр.

Он хмыкнул и передразнил:

– Не понимаю, о чем вы говорите… сэр.

И снова его голос пронзил меня, хоть и был уже почти шепотом.