Американская готика - Роберт Альберт Блох

Замок стоял среди тьмы.

Находясь внизу, на дорожке, Милли смотрела на его вздымающиеся башенки, а тем временем карета, грохоча по булыжникам, отъезжала прочь. Замок ответил ей взглядом: в верхней башенке открылось окошко, и два горящих глаза уставились на нее.

– Подумаешь! Обычные лампы, – неуверенно пробормотала Милли.

Разумеется, она была права. Но после того как гулкий стук копыт замер в ночи, звук собственного голоса почему-то подействовал на нее успокаивающе.

Она не ожидала, что, улица будет настолько темной и пустынной, и не представляла, что замок окажется таким огромным.

Перейдя через дорожку и оказавшись у входа, она заставила себя сосредоточиться на мысли, что замок – по сути, не замок, а новенькое здание постройки 1893 года. Внушительное трехэтажное строение с фальшивым фасадом, с башенками, было подделкой, будто из волшебной детской сказки. В настоящих замках не сдаются внаем верхние комнаты и нет аптеки на первом этаже.

В подтверждение своих мыслей она увидела, подойдя к витрине, резные стеклянные сосуды, наполненные странными, мерцающими янтарем и пурпуром жидкостями. Скорее всего, лишь подкрашенная вода – еще одна подделка.

Впрочем, кто она такая, чтобы высокомерно кривить нос? Шорох юбки из бомбазина напомнил Милли о том, что у нее под костюмом были турнюр и корсет – тоже фальшивка. И, несмотря на перья, на голове у нее сидела не птица с широкими крыльями, а обычная шляпка. И в руке – так называемая сумочка-шатэлен, ни сама она вовсе не «шатэлен», не хозяйка замка. Хотя могла бы ею быть.

Могла быть. При этой мысли сердце заколотилось, и ей показалось, будто его стук слился с резким стуком ночного аптечного колокольчика, ожившего, когда она нажала на кнопку у входа.

Да она могла бы жить в этом замке, играя роль притворщицы. Изящно сооруженная прическа, безупречно наложенная пудра, и духи, и пачули – все для того, чтобы скрыть тридцатипятилетний возраст за маской юности.

Иногда трудно отделить иллюзию от реальности, потому что ты пользуешься одним, чтобы постичь другое. И пусть тебе известна разница между правдой и ложью – бывают минуты, когда лучше притвориться, даже перед самим собой.

Звук скользнувшего вбок засова был реальным, как и скрип дверных петель… Человек, улыбающийся ей из темноты, тоже был реальным.

– Добрый вечер, Миллисент.

Голос был мягкий, низкий и гулкий. Днем она еле расслышала его сквозь треск в телефоне, но этого уже было достаточно, чтобы у нее закружилась голова. Тогда она заставила себя говорить спокойно. А теперь едва не лишилась речи.