Приматы моря - Игорь Иванович Акимушкин

Дважды в сутки океан отступал от берегов, и тогда можно было заглянуть внутрь подводного царства. Отхлынувшие волны обнажали морское дно, скользкие комочки водорослей, камни, обросшие мокрыми бородами гидроидов, известковые корочки мшанок.

В расщелинах, под камнями, в поникших дебрях водорослей – всюду, где сохранилась хоть капля влаги, скрывалась жизнь. Жизнь необычная.

Я бродил с корзиной по литорали[1] и складывал в нее морских ежей, моллюсков, щетинистых червей – всех пугливых созданий, которых океан оставлял среди камней.

Похожие на маленьких угрей рыбки-маслюки дожидались возвращения морской стихии в небольшом углублении среди камней. Вода в океане прозрачная: ни один маневр спасающихся от сачка рыбешек не ускользал от меня, но поймать их было нелегко.

Вначале я не обращал внимания на брызги, которые обдавали меня снизу, когда я наклонял голову над водой. Но вот упругая струйка попала прямо в глаз. Оставив на время маслюков, я решил установить причину странных фонтанчиков. Однако сколько ни вглядывался в темные изломы каменистого дна, не мог заметить ничего подозрительного.

Я уже отчаялся обнаружить таинственного стрелка, но тут он выдал себя нетерпеливым движением: решив переменить позицию, вытянул вперед щупальца, готовясь к прыжку.

Головастый уродец с выпуклыми печальными глазами! Я протянул к нему руку – мгновенно и рука и вода вокруг стали черными. Стрелок применил испытанное в войнах средство – дымовую завесу.

Он исчез, искусно пустив «дым в глаза».

Новый фонтанчик, нацеленный в мое лицо, выдал огневую позицию противника. Не раздумывая долго, я упал на него и прикрыл ладонями, словно бабочку на цветке.

Враг был зажат между моими руками и углублением в скале.

Я с изумлением разглядывал пленника. Восемь гибких щупалец-рук с присосками. Руки растут прямо из головы, венчиком вокруг рта. Рот беззубый, но с клювом. Ног нет – голова да туловище-мешок и глаза. Какие глаза! Огромные, выразительные. Такую смертельную тоску прочел я в глазах этого трогательного головастика, что мне стало не по себе.

– Ничего, дружище, – сказал я ему, – это только перемена местожительства. Не больше. Погостишь у меня немного.

Мускулистый, зеленовато-бурый, ростом не больше котенка осьминог сидел у меня на ладони, крепко уцепившись за нее всеми восемью конечностями. Голову поднял вверх, над глазами топорщились маленькие рожки. В этой позе он напоминал уродливого человечка.