Бледна как смерть - Фиона Маунтин

Часто ли, глядя на картину талантливого художника, мы задумываемся о том, какой замысел, какие чувства он вложил в свое произведение? Как мы воспринимаем живопись? Кто-то моментально привешивает картине ярлычок соответствия определенному стилю или модному направлению в искусстве, у другого чудо понимания и сопереживания рождается в душе... Уверена, второй вариант славянскому сердцу роднее и ближе. Мы умеем ценить богатство и чистоту красок, боготворим женскую прелесть и мужскую строгую красоту, замечаем прекрасное в повседневном и дорожим каждой мелочью, будь то цветущая ветка черемухи или первое любовное послание, храним в сердце каждый фрагмент, из которых впоследствии сложится замысловатая мозаика жизни. Счастливой, трагичной, бурной, эгоистичной или же посвященной служению великим идеалам искусства и любви... С таким же трепетом мы храним воспоминания, лелеем родственные и дружеские связи, бережем чувства. Словом, многие из нас с достоинством и гордостью носят титул неисправимых романтиков.

Именно романтикам и истинным ценителям жанра психологического детектива будет приятно познакомиться с новой книгой талантливой английской писательницы Фионы Маунтин, в которой настоящее и будущее героев тесно переплетено с судьбами далеких предков, а украшением сюжета является переосмысленная автором легенда-быль о любви Данте Габриэля Россетти, поэта и одного из талантливейших художников-прерафаэлитов, к Элизабет Сиддал, вдохновившей его на создание волнующей галереи женских образов, пламенно-страстных и мечтательно-грустных.

Следует заметить, что, выбрав в качестве эталона манеру великих итальянских мастеров эпохи Раннего Возрождения, которая привлекала искренностью чувства, чистотой и простотой форм, пытливым отношением к миру, члены созданного в 1848 году «Братства прерафрэлитов» привнесли в английское искусство нечто ранее ему несвойственное, создали собственный оригинальный стиль – символический, декоративный, полный мистических отголосков. Краски являлись основой для передачи настроения и чувств, сутью которых были неопределенность и неуловимость. Чистые и ясные, освобожденные от темных тонов, они позволили создать прекрасный мир, наполненный ярким солнечным светом. Мир, населенный божественными образами прекрасных женщин и отголосками неземных чувств...

Не потому ли Данте Габриэля восхищали идеалы платонической любви к небесному женскому образу, воспетому итальянскими поэтами эпохи Возрождения? Петрарка и Лаура, Данте и Беатриче... Лиззи Сиддал, его возлюбленная, непостижимым образом повторила судьбу, уготованную музам великих поэтов. Суждено ли потомкам приподнять завесу тайны над обстоятельствами ее ранней и трагической смерти?