Прокаженный - Феликс Разумовский

Тоцкий полигон. Пятидесятые

«Степь да степь кругом…» —песня почему-то не пелась. Командир третьего взвода третьей роты отдельного мотострелкового батальона Степа Сарычев умолк и эту самую степь окинул взглядом. Зрелище не радовало. Выжженная земля, вышки оцепления, ржавая, в шесть рядов, колючка, зловеще уходящая за горизонт и превращающая степь в огромную охраняемую зону. Внутри периметра — узкоколейка, по сторонам ее — бараки, пакгаузы, машины под погрузкой, а где-то глубоко внизу, если штабисты не врут, располагается целый подземный город. Огромный, автономный. Чрезвычайно секретный. Ну и хрен с ним. Смотреть на возведенное руками зэков великолепие было скучно, и Степа глянул вверх, на небо, такое же маняще голубое, как глаза его Алены. Вспомнив о молодой жене, он чуть заметно улыбнулся, мечтательно вздохнул, но был мгновенно возвращен на землю:

— Лейтенанта Сарычева к командиру роты! Срочно!

Капитан только что вернулся от комбата и, отдавая приказ командирам взводов, был непривычно хмур: по сигналу ракеты им надлежало поотделенно в составе роты совершить пеший маршбросок и выдвинуться в квадрат «А».

— Вот сюда. — Ротный ткнул заскорузлым пальцем в карту и неожиданно судорожно глотнул. — Если что не так, ребята, звезды наши встанут раком, это уж как пить дать.

Сказал и взводных отпустил, недоговорив самого главного — что комбату вручили пакет с красной полосой, и ничего хорошего это никому не предвещает…

А где-то через час плечистому майору, что принял батальон совсем недавно, скомандовали по внутренней связи:

— Шлюзы открыть!

— Есть! — тихо подтвердил он получение приказа, распечатал дрожащими пальцами пакет, за несвоевременное вскрытие которого полагался расстрел, а уже через мгновение разорвал рот в бешеном крике: — Ракету!

Красную, в ясное безоблачное небо! К жаркому, повисшему раскаленной сковородой солнцу! Бежать под палящими лучами с полной выкладкой было тяжко. Пот заливал глаза, хэбчики промокли насквозь, рыжие от пыли сапоги сделались страшно неподъемными.

«Эт-того еще не хватало! — Где-то через пару километров Сарычев заметил, что взвод его начинает растягиваться, и чем дальше, тем больше. — Ну точно, звезды поставят раком!» Яростно выругавшись, он развернулся и кинулся к щеглам из третьего отделения, чтобы командира их малохольного помножить на ноль, но внезапно замер, будто налетел на невидимую стену. Ему вдруг показалось, что солнце на небе потухло, а что-то в тысячу раз более яркое вспыхнуло за его спиной, ослепляя солдат и делая их тени ощутимо реальными. В то же мгновение инстинкт заставил его броситься в степную пыль и, обхватив голову руками, скорчиться, съежиться, замереть не дыша. А по земле уже, как по морю, побежали невиданные волны, и в воздухе раздался звук, по сравнению с которым гром был подобен писку комара. Зажмурившись до боли в глазах, Степа вскрикнул, задрожал, чудом не обмочил штаны в ожидании чего-то еще более ужасного, плотнее вжался в землю. И вот, сметая все на своем пути, примчался ураган. Чудовищный по силе ветер разметал людей, как прошлогоднюю траву, ломая им кости и разрывая легкие, а оставшиеся в живых еще не знали, что лучше бы им было погибнуть сразу…