Фавор, или бабушкин внук - Петр Немировский

Нью-Йоркский аэропорт «Кеннеди». Знаменитый JFK. Суета, чемоданы и сумки на колесиках, объявления о вылете и посадке. Кому возвращаться домой, кому — дом покидать. Кому встречать, кому — расставаться. Одним — слезы радости, другим — печали. Неискоренимое, пока существует род человеческий, стремление к перемене мест, к странствиям. А вдруг счастье там, за океаном? За горной грядой? За облаками?..

Все одеты по-весеннему — апрель на дворе.

Участок израильской авиакомпании «Эль-Аль» огорожен синей лентой. Меры предосторожности. У входа — двое молодых мужчин из службы безопасности авиаперелетов проверяют документы. Взяв у Натана его американский паспорт и билет, смерив его взглядом, начали задавать вопросы:

— Зачем и к кому вы едете? Вы бывали в Израиле раньше? Почему у вас открытый билет?

По мере нарастания вопросов Натан догадался, что сейчас так легко не отделается. Отвечал с предельной ясностью:

— В Израиле жили мои родители и сестра. Пять лет назад они уехали в Канаду. В Израиле, в доме престарелых, осталась моя бабушка. Недавно она перенесла операцию. Вы понимаете, да? Почему у меня открытый билет? Потому что не знаю точно, сколько там пробуду: может, неделю, может, месяц.

— Вы — не американец, не так ли?

— Да, я родом из Литвы. Еврей, но мой родной язык — русский. Еще говорю по-литовски и, как вы успели заметить, по-английски.

— О’кей, о’кей. Кем вы работаете?

— Я не работаю. Вернее... Я — писатель.

Он умолк. С чего вдруг он так распинается перед этими двумя самовлюбленными индюками, изображающими из себя суперагентов? Ведь понятно — он им просто не понравился. Не понравился, и все тут. А уж к этому, первому чувству обычной человеческой неприязни, порою ошибочно принимаемому за профессиональное чутье, можно добавить и целую груду рациональных объяснений.

А может, и вправду есть что-то подозрительное в этом худощавом, невысоком мужчине сорока лет по имени Натан Армель? Одет, впрочем, обычно и по сезону: в джинсах и куртке. Черные густые волосы зачесаны назад. Но какой-то он не такой. Хоть и улыбается не нагло, не во весь рот, а как-то по-доброму, даже печально. Но очень странная задумчивость на его лице, какая-то отрешенность во взгляде его серых глаз. И без шапки.

— Знаете ли вы какие-либо еврейские праздники?

— Разумеется, знаю: Пасха, Ханука, Йом-Кипур.

— Что вы знаете про Йом-Кипур?

— Вы, ребята, экзаменуете меня по иудаизму? Может, позовем сюда еще и раввина? — он провел пальцем по своему тонкому носу с горбинкой. Хмыкнул. «Все, сейчас они мне устроят».