Решайся, пилот! - Илья Иосифович Варшавский

Илья ВАРШАВСКИЙ

РЕШАЙСЯ, ПИЛОТ!

Марсианка шла, чуть покачивая бедрами, откинув назад маленькую круглую голову. Огромные черные глаза слегка прищурены, матовое лицо цвета слоновой кости, золотистые губы открыты в улыбке, на левом виске - зеленый треугольник - знак касты Хранителей Тайны.

Климов вздрогнул.

Он все еще не мог привыкнуть к загадочной красоте дочерей Марса.

- Простите, не скажете ли вы мне, где я должна зарегистрировать свой билет?

Она говорила певучим голосом на космическом жаргоне, проглатывая окончания слов.

- Налево, пассажирский зал, окно номер три.

- Спасибо! - Марсианка тряхнула серебряными кудрями и, бросив через плечо внимательный взгляд на Климова, пошла к двери. Палантин из бесценных шкурок небрежно волочился по полу.

"Дрянь! - с неожиданной злобой подумал Климов. - Искательница приключений! Навязали себе на шею планетку с угасающей культурой. Страшно подумать, сколько мы туда вбухали, а что толку! Разве что наши девчонки стали красить губы золотой краской. Туристочка!"

Он отвратительно чувствовал себя. От сердца к горлу поднимался тяжелый, горький комок, ломило затылок, болели все суставы.

"Не хватало только, чтобы я свалился".

Он проглядел расписание грузовых рейсов и направился в пассажирский зал.

В углу, под светящейся схемой космических трасс, группа молодых парней играла в бойк - игру, завезенную космонавтами с Марса. При каждом броске костей они поднимали крик, как на футбольном матче.

"Технические эксперты, все туда же", - подумал Климов.

Он толкнул дверь и зашел в бар.

Там еще было мало народу. Чета американцев, судя по экзотическим костюмам со множеством застежек и ботинкам на толстенной подошве туристы, пила коктейли, да неопределенного вида субъект просматривал журналы.

Ружена - в белом халате с засученными рукавами - колдовала над микшером.

- Здравствуй, Витя! - сказала она, вытаскивая пробку из бутылки с яркой этикеткой. - Ты сегодня неважно выглядишь. Хочешь коньяку?

Климов зажмурил глаза и проглотил слюну.

Рюмка коньяку - вот, пожалуй, то, что ему сейчас нужно.

- Нельзя, - сказал он, садясь на табурет, я ведь в резерве. Дай, пожалуйста, кофе, и не очень крепкий.

- Ничего нового?

- Нет. Что может быть нового... в моем положении?

Он взял протянутую чашку и поставил перед собой, расплескав половину на стойку.

Ружена подвинула ему сахар.

- Нельзя так, милый. Ты же совсем болен. Пора все это бросать. Нельзя обманывать самого себя. Космос выжимает человека до предела. Я знала людей, которые уже к тридцати пяти годам никуда не годились, а ведь тебе...