Одинокий островитянин - Дональд Уэстлейк

Есть извечная тема комиксов – “Двое людей на пустынном острове. Один говорит...”. И затем следует серия более-менее смешных сценок с участием одного из персонажей. Ситуация может быть забавной хотя бы потому, что наличествуют два человека. Но что было бы, если б на том пустынном острове оказался только один?

Джим Килбрайд был один на пустынном острове, самом большом в группе из четырех островов, расположенных посреди Тихого океана южнее основных мореходных путей. В милю шириной и полторы длиной, практически голый, песчаный остров омывался высоким океанским приливом, и лишь на двух пригорках в центре росли низенькие деревья и темно-зеленые кустарники. На восточной стороне имелась миниатюрная естественная бухта – бассейн, наполовину окруженный песком, а наполовину водой. Между островами с хриплыми криками сновали немногочисленные птицы. Их голоса да еще шепот прибоя были единственными звуками в этом безмолвном мире.

Джиму Килбрайду случилось в одиночку оказаться на пустынном острове в результате цепочки полуосознанных желаний и неожиданных событий. Когда-то он стоял на твердой земле, спокойно работая бухгалтером в маленькой текстильной фирме в Сан-Франциско. Он и выглядел как бухгалтер: небольшого роста – меньше шести футов; с явным уже брюшком, хотя ему было лишь двадцать восемь; с прямыми темными волосами; покатым лбом, сиявшим под настольной лампой; округлившимися глазами за круглыми очками в стальной оправе, сползающими на нос; в галстуке, свисавшем подобно потрепанной узде, и в костюмах, смотревшихся гораздо лучше на высоких и стройных самонадеянных манекенах в магазинных витринах.

Таков был Джим Килбрайд, и он не был счастлив. Он не был счастлив, потому что являлся посредственностью и сознавал это. Он жил с матерью, не знался с женщинами и редко употреблял алкоголь. Читая печальные творения писателей-реалистов – о скромных кротких бухгалтерах, живших со своими матерями и не знавшихся с женщинами, – он испытывал стыд и горечь, потому что знал, что это написано про него.

Пришел день, когда его мать умерла. Все печальные истории с этого начинаются или этим заканчиваются, но для Джима Килбрайда ничего не изменилось. Офис оставался тем же самым, и автобус ходил по тому же маршруту. Его дом стал словно бы побольше и потемнее и попритих, но только и всего.

У матери была выгодная страховка, и после всех расходов кое-что осталось. Что-то западало ему в душу из книг и разговоров, откуда-то приходили мысли и побуждения – и вот, к своему большому удивлению, однажды он приобрел лодку. Еще он купил морскую фуражку и в воскресенье, в одиночку, вышел в ближние воды Тихого океана.