Сказки о символах города Саратова - Пётр Петрович Африкантов

Жили были в городе Саратове, глиняный петушок золотой гребешок, гармошка с колокольчиками да калач с хрустящей корочкой. Каждый жил на своей улице и имел хозяина. Гармошка с колокольчиками находилась у сапожника, калач с хрустящей корочкой жил у булочника, а глиняный петушок с ямчатой росписью у мастера – игрушечника.

У гармошки с колокольчиками хозяином был сапожник Иван Кудашкин. Он играл на гармошке с детства, и благородное её звучание уважал. Бывало, поработает в сапожной мастерской, устанет, а как возьмёт гармошку с колокольчиками в руки, да растянет мех – и куда усталость делась. Бабы дивуются, ребятишки на заборе виснут, мужики самокрутками попыхивают, Ивана за душевную игру хвалят.

Только не долго такая жизнь была у гармошки. Умер сапожник, а его место в мастерской занял его сын Сёмка, Семён значит. Только до отца ему было в мастерстве далеко. Не хватало у Сёмки усидчивости и терпения ни хорошо сапоги сшить, ни на гармошке научиться мастерски играть. Потому ребятишки на заборе, когда Сёмка играл, не висли, мужики музыку не слушали, самокрутками не дымили и Сёмку за игру не хвалили. Понял Сёмка, что гармонист он так себе и решил игрой на гармошке не заниматься, а сапожную мастерскую людям в новом свете преподнести, чтоб обувь лучше покупали. Нарисовал ему художник пляшущие ноги в разной обуви на стекле окна, что из мастерской на улицу выходило, а посредине окна, Сёмка гармошку привесил, да ещё мех растянул, чтоб выразительнее было. На стекле написал:

Сапоги и штиблеты Семёна Ивановича

сами в пляс пускаются

Только Сёмка, как ни старался людей в мастерскую заманить, сапоги и штиблеты его лучше от этого не становились, а вот гармошка от долгого висения за стеклом на солнышке без дела только пылилась, да рассыхалась. И долго бы она висела посреди окна, подвешенная на гвоздике, кабы не поломойка, тётя Нюра. Вытирая пыль с окна, она зацепилась за злополучный гвоздик, на котором висела гармошка и вытащила его. Гармошка упала на подоконник и звякнула колокольчиками. Только перезвона не получилось, дзын – цын и всё, а поломойка, недолго думая, взяла и задвинула инструмент ногой под старое кресло с протёртой обивкой, что стояло у окна.

Закончив уборку в этой комнате, она перешла в другую, а гармошка осталась лежать под креслом. Под старым креслом лежать было хуже, чем висеть на окне. Хотя висение на гвоздике в качестве рекламы обуви ей тоже опротивело, но там хоть мир божий было видно – за окном люди ходят, извозчики ездят, дворники улицу подметают, а тут пыль столетняя, пауки да тараканы. Не прогудев ни одним язычком, гармошка потихоньку вылезла из-под кресла и, увидев приоткрытую входную дверь, выскользнула на улицу и бросилась бежать, куда глаза глядят, только бы подальше от этого дома.