Сердце Греет Холодная Сталь - Луций Корнелий

— Водку будешь?

— А для чего я проделал этот путь? Такие вопросы, КПВ, можешь считать риторическими.

И Кириллов Павел Владимирович, также известный как КПВ, пошел к холодильнику. Ноющая боль в левой ноге с каждым движением напоминала о себе. К своим тридцати КПВ приобрёл множество интересных навыков: электромонтаж, холодная ковка, обращение с историческим холодняком и способность определять погоду по коленям.

«Сборная, соборная сломанных костей… Соберите чемпиона из шести частей!»

Впрочем, чемпионом КПВ побывать удалось лишь в очень локальных междусобойчиках. А потом перелом колена, разрыв мениска. Повонзался, называется. Однако винить за тот случай стоило только себя и зелёного змия. Молодость прошла на полигонных играх по всякому фэнтези, где алкоголь был заместо зелий лечения.

«Колено болит, доспехи в пыли… Что-то меня на музыку тянет».

Из холодильника показались ледяные Пять Озёр.

— Из пожрать есть только селёдка, дошик и зельц. — объявил КПВ.

— Что есть зельц?

— Немецкий холодец.

— Тащи все.

Сказано — сделано.

Водка по стаканам, сиги по карманам. Друзья вспоминают минувшие дни и битвы, где вместе рубились они.

— Поехали на престолку за Железные Острова? Крупная игра будет.

— Не, я за шизов буду. — ответил КПВ.

— Шизы?

— Ну ШЗ — штормовые земли. Роберт Баратеон. Как же его в сериале обосрали… Вместо пусть и деграднувшего, но тотального доминатора, показали этакого батю-алконавта. Он же должен быть прям рыцарем отбитым.

— Хочешь стишок про братьев Баратеонов?

— Жги.

— Было у отца три сына. Старший — алконавт-детина, средний — сказочный мудак, младший пёхался в пердак.

— В сериале да. Там шоб попроще. А где рыцарский дух? — высадив стопку, возопил КПВ. — Разрешите, сэр, сломать вам еблет? Давайте биться на полэксах. Кто первый умер — проиграл и оплачивает выпивку.

— Престолы стали попсой. Я это понял, когда шел по своему родному Воронежу и услышал, как мадам лет пятидесяти спрашивает у дочки про Джона Сноу. Понимаешь, даже обидно стало…

За что там другу было обидно Кириллов уже не узнал. Наступила тьма.

«Пробки вылетели?» — первая мысль, но тут же ясно, что дело совсем не в электрике.

Тишина, темнота. Отсутствие вообще каких-либо ощущений. Будто сознание вырвали из бренной плоти.

«Я помер? Тромб там или… Быстро как-то. Даже не помучался. И что дальше? Блин, и не страшно ведь совсем. Не болит ничего. Так, ну сейчас я узнаю ответы на все эти вопросы. Какой там бог, если есть. Ну и? Где комитет по встре…»