Битва за Православие - протоиерей Феодор Зисис

Память преподобного Антония Великого1, в Фессалоникийском храме которого, по милости Божией и с благословения Святого, мы служим уже тринадцать лет, даёт нам повод ещё раз обратиться к его замечательному «Житию» — литературному образцу для всех последующих жизнеописаний Святых подвижников, составленному его учеником, столпом Православия, святителем Афанасием Великим2, архиепископом Александрийским.

Большая часть «Жития» посвящена аскетическим подвигам святого Антония, его борьбе с демонами и соответствующим наставлениям, а также поистине величайшим трудам Преподобного в качестве «градостроителя пустыни», наполнившего её монастырями, явившегося основателем и руководителем множества общин пустынножителей. «Он убедил многих избрать иноческую жизнь, и, таким образом, в горах явились наконец монастыри; пустыня населилась иноками, оставившими свою собственность и вписавшимися в число жительствующих на Небесах».

Он был вынужден дважды прерывать своё многолетнее отшельничество и возвращаться в мир, чтобы защитить Православие, на которое, как и ныне, ополчались не только внешние, но и ещё более опасные внутренние враги. Изначально христианство не выступало как некий «равноправный партнёр на переговорах» с другими религиями, притязающий на часть истины, которой, якобы, владеют все, по богохульному воззрению нынешних организаторов межконфессиональных антихристовых встреч. Христианство заявляло о себе как о единственной истине, единственном пути ко спасению, как об истинном свете, противостоящем не просто более слабому свету, но тьме неведения Бога, мраку заблуждения: «Народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет»3. Христос не назвал Себя одним из путей, одной из истин, одним из светов среди других путей, истин и светов. Как явствует из Его слов, Он — единственный путь, единственная истина, единственный свет: «Я есмь путь и истина и жизнь...»4 «Я свет миру; кто последует за Мною, тот не будет ходить во тьме, но будет иметь свет жизни...»5 За эту категоричность Евангелия, воспринимаемую некоторыми ныне как проявление радикализма и фундаментализма, дорого заплатили Святые апостолы и мученики, которые предпочитали страдания и пролитие крови компромиссу с другими «истинами», встраиванию в «многокультурную модель» межрелигиозных связей и встреч в духе лицемерной «любви».