Что дает закон 9 ноября? - Владимир Михайлович Шулятиков

Когда шли разговоры о законе 9 ноября, один из думских зубров, Марков 2-й, очень откровенно высказался насчет значения столыпинской аграрной реформы.

«Эта реформа», – говорил он, – «конечно, приведет к тому, что наиболее слабая часть крестьянства будет обезземелена и превратится в пролетариев. С другой стороны, благодаря ей из деревни уйдут слабо связанные с ней городские рабочие, и, распродав свои участки, окончательно порвут связь с землей. Но ни того, ни другого опасаться не приходится; пролетариат нужен для крупного хозяйства, и появление его благодетельно подействует как на карманы помещиков, так и на карманы ведущих свое хозяйство богатеев».

Браво, г. Марков! Ваши предсказания совпадают с нашими, вы сказали именно то, что есть, и этим еще раз подтвердили, что иногда и валаамская ослица может говорить правду. Вы забыли лишь одно: а именно, что пролетариат дает не только себя сосать капиталисту, но и ведет социалистическую борьбу с этими капиталистами. Но предоставим г. Маркову верить во всемогущество полицейского кулака, превращающего рабочих в мирных овечек. Обратимся к фактам. Как действует закон 9 ноября на крестьянское хозяйство и куда он толкает различные группы крестьянского населения? Вот вопрос, на который мы попытаемся ответить в настоящей статье.

Расслоение крестьянства началось не со вчерашнего дня. Еще в начале 90-х годов исследования земских статистиков показали, что значительная часть мужиков-хлеборобов уже не в состоянии кормиться от земли и существует, главным образом, на счет отхожих промыслов. Голодовки, повторяющиеся из года в год, только усиливали это обнищание, и в момент революции крестьянство уже оказалось разделенным на три враждующих лагеря: на одной стороне стояли кулаки, крепкая сельская буржуазия, а на другой – крестьяне – середняки, кое-как тянущие свою хозяйственную лямку, и безлошадные пролетарии, жившие заработком.

Но все эти три группы были еще связаны общиной: община, сельский мир, скрепила их в одно целое, не давала возможности классовой борьбе развиваться во всю ширь. Кулаки, правда, брали в аренду наделы безлошадных, но они не могли купить их, да и собственное хозяйство были не в состоянии поставить на капиталистическую ногу: общий выгон, наделы земли, – все это заставляло кулаков считаться с сельским обществом, мешало им стать капиталистами-предпринимателями. Закон 9 ноября именно эту связь и разрывает: он предоставляет крестьянам право выделяться из общины, он снимает узду, которая сдерживала раньше аппетиты домохозяев. Под его влиянием сельский «мир» окончательно рассыпается, и в деревне начинается такая же ожесточенная классовая борьба, какая уже давно ведется в городе.