Мое происхождение - Михаил Яковлевич Андраша

У нас в стране около ста национальностей.

Я не знаю, в какой стране живет больше. Сто разных национальных характеров и, клянусь, миллион привычек. В таком пестром обществе я, наверное, единственный человек, который не может совершенно определенно сказать: «Я якут», — или: «Я чукча». Как же я могу сказать, что я чукча? Кто в это поверит? Национальность — мое больное место.

До сих пор я не удосужился выяснить свое происхождение. Все мои ребята из бригады говорят, что у меня уже такой возраст, что в любой момент меня могут выбрать депутатом в Верховный Совет.

Пока не поздно, я решил выяснить: от кого же я все-таки произошел?

Говорю, думаю и оформляю наряды на малярные работы я по-русски. Строю дома в старом русском городе Новгороде. В паспорте записано, что я русский. Но что мне паспорт, когда я с каждым днем все явственнее различаю голос моей разноплеменной крови, как герой одного интересного романа! Другой на моем месте только бы радовался, а я не радуюсь, потому что не знаю, чей же я все-таки унаследовал характер, чьи национальные черты впитал в себя, как губка, опущенная в краску. Я не знаю своих родителей и только подозреваю о них. Одно могу сказать в свое оправдание: я потерялся во время блокады Ленинграда.

Директор нашего детдома, украинец Тарас Иванович Политыко, был мне отцом родным и даже дал отчество. Наша любимая воспитательница, еврейка Ася Абрамовна Котляренко, была мне родной матерью и дала мне свою фамилию. Так и собрали мне в детдоме имя, отчество и фамилию — Михаил Тарасович Котляренко.

Когда детдом находился в Казани, наша медицинская сестра — татарка бабушка Галия — называла меня своим внуком.

Я учился в ленинградском ремесленном училище и жил в одной комнате с эстонским пареньком Куртом. Это мой самый лучший друг. До сих пор он пишет мне письма, которые подписывает так: «Целую тебя, твой брат». Ну, разве с такой родней я могу точно сказать, кто я?!

Кроме того, что меня могут в любой момент выбрать в Верховный Совет, я каждую минуту могу встретить девушку, которую полюблю на всю жизнь. Не могу же я сказать ей, что не знаю своей национальности! Это противоестественно и смешно.

Я решил выяснить все до конца.

Ребята из моей бригады посоветовали: «Съезди в свой Ленинград, в Публичную библиотеку, поройся в научной литературе, может быть, там говорится, как в подобных случаях можно установить свою национальность».

Я взял отгул за три дня, закрыл ребятам наряды по сорок пять рублей в день и поехал в Ленинград.