Отравление Уэллсом - Евгений Юрьевич Лукин

Согласно семейной легенде, читать я выучился самостоятельно в четыре года — по кубикам с буковками. Пытаюсь припомнить эти кубики: деревянные, оклеенные бумагой. Припоминаю или придумываю? Поди теперь разбери!

Первая книжка не запомнилась вообще. Зато четыре тяжеленные книжищи, четыре разнокалиберных кирпича, на которых потом вкривь и вкось будет строиться моё виденье мира, не забудешь при всём желании. Коричневый толстенный Пушкин, плоский льдисто-белый Гоголь, синеватый рубчатый на ощупь «Русский народный эпос» с вытесненным погрудно старым казаком Ильёй Муромцем.

И Уэллс.

Три романа под одной обложкой — твёрдой, тёмной. «Первые люди на луне», «Война миров» и «Человек-невидимка».

Не понимаю, почему баба Лёля разрешала мне брать взрослые книги. В прошлом учительница, вроде бы должна была знать, что самостоятельное чтение классики, вдобавок в ранние годы, до добра не доводит. Так же как и самостоятельное чтение Библии.

Неужели я проглотил всё это ещё в дошкольном возрасте? А ведь вполне вероятно. В детских ночных кошмарах оживала, помню, статуя дона Альвара; вставали, потрясая костлявыми руками, мертвецы; сильномогучие богатыри вспарывали белые груди чингалищами булатными, вынимая за каким-то лешим сердце с печенью; ухали, завывали в ночи марсианские спруты.

Из такой вот жутковатой мешанины и складывалось моё мироздание.

Кстати, селениты мне нравились.

Видимо, по сравнению с безусловно смертоносными командорами, витязями, осьминогами и покойниками, подданные Великого Лунария казались относительно безвредными, даже забавными.

Что это фантастика, мне, понятно, и в головёнку не приходило. В шесть лет — всё реально. Спросил папу, где можно достать каворит, и с туповатым недоверием выслушал, будто Луна безжизненна, а каворита в природе не существует. Мало того, город Лондон, представьте, находится в какой-то там Англии и никакие марсиане его не разрушали.

Крошка-сын к отцу пришёл, и спросила кроха…

Такое вот разочарование.

До сих пор запинаюсь, когда начинают пытать об отношении к Уэллсу и Жюлю Верну. Для меня они несопоставимы. Не знаю, как такое могло случиться, однако мсье Жюль не был мною прочитан в детстве. Ну ладно, дома, допустим, не нашлось ни единой его книжки. Но потом-то, потом… Школьником я постоянно торчал в библиотеках — и что же, ни разу не взял? Загадка.

Будучи уже взрослым, одолел с недоумением сколько-то там тысяч лье под водой. Примерно этак семь. На восьмой тысяче бросил.