Мой брат Сэм: Дневник американского мальчика - Джеймс Линкольн Коллиер, Кристофер Кольер

Стоял апрель, дождь с шумом хлестал по окнам нашей таверны. Капли глухо барабанили по ставням. Мы как раз обедали, когда дверь с шумом распахнулась и ударила по стене, отчего на полках задребезжали тарелки. Все вскочили: на пороге стоял мой брат Сэм. До чего здорово он смотрелся в военном мундире!

— Вот и Сэм, — сказала мама.

Мы не видели его с самого Рождества.

— Закрой-ка дверь, — сказал отец. — Не видишь, дождь в дом задувает.

Такой уж он, наш отец: сначала сделай все, как положено, а потом можно радоваться.

Но Сэм был слишком взволнован, чтобы обратить внимание на его слова.

— Мы побили британцев в Массачусетсе! — воскликнул он.

— Кто это побил британцев? — спросил отец.

Сэм затворил дверь.

— Мы, — ответил он, повернувшись к нам спиной, чтобы закрыть дверь на задвижку, — минитмены[1]. Вчера проклятые красные мундиры вышли из Бостона. Они искали мистера Адамса[2] и мистера Хэнкока[3] и дошли до самого Лексингтона[4]. Массачусетские минитмены попытались остановить их на площади, но британцев было слишком много — они прорвались и в поисках склада боеприпасов дошли до Конкорда[5]. Правда, нашли-то они немного, потому что большинство складов патриоты хорошо замаскировали. А когда англичане возвращались, минитмены, которые затаились в полях вдоль дороги, перебили их всех на пути в Бостон.

Никто не вымолвил ни слова. Все потрясенно молчали. Я не мог отвести глаз от Сэма. Он выглядел таким храбрым. На нем были ярко-красный мундир с серебряными пуговицами, белый камзол и черные гетры. Как же я ему завидовал! Сэм знал, что все на него смотрят, но он любил находиться в центре внимания и притворился, что давно к этому привык.

— Я проголодался, — сказал он и сел за стол. — Вышел из Йеля[6] в шесть часов утра и ни разу не остановился, чтобы поесть.

Теперь нас в пивном зале стало семеро. Кроме меня, матери и отца за столом сидели мистер Бич — священник из Ньютауна, который по субботам приезжал в Реддинг[7], чтобы рано утром в воскресенье читать проповедь в нашей церкви, — двое фермеров из Реддинга, которых я не знал, и, естественно, Сэм. Все по-прежнему сидели молча. Мне кажется, они считали, что первым должен говорить отец — ведь Сэм был его сыном.

Мама встала, достала с полки тарелку и положила в нее тушеное мясо с овощами из чугунного горшка, стоявшего на огне. Потом нацедила кружку пива и все это поставила перед Сэмом. Судя по всему, он был жутко голоден — наклонившись над тарелкой, он принялся уписывать еду за обе щеки.