Влада и тайный призрак - Саша Готти

Стрелки часов приближались к половине восьмого, но закатное солнце, нехотя сползая за дома, продолжало обжигать город лучами, а наступающие сумерки не обещали долгожданной прохлады.

Вечер пятницы выдался жарким и душным, и городские крыши были так сильно нагреты за день, что ни один здравомыслящий кот не решился бы пробежать по ним, чтобы не обжечь лапы.

Август шел к концу, и солнце знало, что оно самое главное в городе, поэтому с самого утра лезло повсюду, пытаясь расплавить асфальт на улицах, высушивая траву на газонах и пробираясь в квартиры, чтобы залить их жарой и духотой.

Раскалило оно за день и заросший кустами сирени старый двор на Садовой улице, который со всех сторон обступили неуклюжие дома, зияющие темными и сырыми подворотнями. Этот двор был самым обычным двором, каких полно в старом центре Петербурга, и почти все его жильцы тоже были самыми обычными людьми.

Почти все, кроме одной, очень странной семьи, которая проживала в квартире номер тринадцать.

В этой семье не было ни мамы, ни папы – только дедушка и его тринадцатилетняя внучка. Дедушке, если верить слухам, уже перевалило за девяносто. Внучка, самая обыкновенная девочка, ходила в школу, а после занятий играла с подругами во дворе. И все шло бы в этой семье как обычно, если бы не загадочные вещи, которым некоторые любопытные соседи не находили никакого объяснения.

Вот и сейчас две пожилые соседки, заняв скамейку, с которой можно было наблюдать за всем двором, обсуждали жильцов квартиры номер тринадцать.

– Бедняжка, девочка растет без матери и отца! – восклицала Нина Гавриловна, грузная женщина с пышной прической и тремя подбородками. – А вы видели ее волосы? Кошмар… Дед в одиночку ее тянет, а ведь ему чуть ли не сто лет!

– А я слышала вот что, – зашептала Марья Петровна, которую тощая шея и выпученные глазки делали похожей на суслика. – Мама Анжелочки, той, что из двенадцатой квартиры, рассказывала, как на родительском собрании в школе учительница спросила этого самого деда, кто родители девочки и есть ли еще какая-нибудь родня. И знаете, что он ей ответил?

– Что же? – округлив глаза, спросила Нина Гавриловна.

– Он велел ей не вмешиваться не в свое дело, вот что он ответил! Да так глазами зыркнул, что школьная доска треснула, во как! – Марья Петровна откинулась на скамейке, наслаждаясь произведенным эффектом.