На ознакомление - Станислав Шрамко

Станислав Шрамко

На ознакомление

АКТ I

Загоняет в зловонный тупик Паутиной сплетенная ложь... Что ж, от боли ты бегать привык Hо куда от себя ты уйдешь?

Е. Ливанова.

Шаг. Другой. Третий. Боже мой, как трудно идти...

Hоги налились свинцом, спину ломит, а в голове снова поселилась боль. Я настороженно всматриваюсь в степь -- вроде бы, пока тихо.

Мне страшно. Всё, чем я жила, осталось позади, под алебардами ландскнехтов и сгорело в пламени. Я иду вперед. Шаг. Другой. Третий.

Впереди, совсем близко вот-вот покажется деревня.

Я складываю тысячи шагов в бесконечные мили пути.

Шаг.

Другой.

Шаг.

* * *

-- Дяденька, примите!..

Равнодушный взгляд грузного брюхана внезапно оживляется и мгновенно ощупывает меня, как товар на рынке. Оценивает -- мол, по товару и цена.

-- Ты откуда?

-- Из Города, -- как можно более жалостливо говорю я. Кажется, примет...

-- Работать сможешь? -- недоверчиво роняет он.

Я подхватываю еще на подлете к земле:

-- Смогу.

* * *

-- Эй, приблудница, где ты бегаешь?..

Я втягиваю голову в плечи: сейчас ударят. Дядька, осыпая меня отборной бранью, хватает за ухо и тащит к хлеву, приговаривая:

-- Погоди у меня, тварь! Я всю дурь городскую из тебя вышибу -хотя бы и вместе с душонкой!

Будет пороть.

Я, кажется, рыдаю, рыдаю истерично и зло. Однако внутри я нечеловечески спокойна, -- ко всему можно привыкнуть.

* * *

Вечерний переулок. Взрослые мужики с крыльца одного из домов совсем не смотрят на то, как несколько хамоватых подростков -- детки, чтоб им земля коромыслом! -- окружают меня полукольцом, притискивая к плетню. Боже мой, они же... Да что они замыслили!

Яростно сбрасываю с груди потные руки навалившегося на меня парня и ставлю ему звонкую пощечину. Он замахивается в ответ.

Первый удар, который я получаю, приходится в ухо. Искры в моих глазах превращаются в ревущий ураган пламени. Я сама становлюсь этим ураганом. Hаверное, так себя чувствует зеркало, когда перед ним происходит что-то гнусное. Я отражаю чужую жаркую ненависть -горите, кто ненавидит!

Потом пламя окончательно застилает мне глаза, и я перестаю видеть -- или помнить...

Когда оно, наконец, отступает, темноту пронзает неимоверно высокий ребячий крик, застывший на одной ноте. Кажется, что даже звуки замерли в духоте жаркого июльского вечера. Затем я слышу топот нескольких пар сапог. Меня, скорее всего, выгонят из деревни за расправу над "шалунами", -- но мне уже плевать.

* * *

Это страшно, когда за плечами -- война, а в выгоревших глазах привычно отражается степь. Скажем, что за последние годы я повзрослела и... помудрела? Hет, не ложится сюда это слово. Скажем иначе -- я постарела душой.