Лёд и разум - Владимир Иванов

«Можно ли меня назвать хорошим человеком? Не знаю. Я себя так называю. А как меня называют другие, меня не сильно интересует».

Из дневника Рианы Хьюз

Это был один из тех осенних дней, когда небо полностью скрывала серая неприятная пелена, а мелкий противный дождь за окном напоминал о себе с утра до вечера. Это был один из тех суетливых дней, когда хотелось остаться дома, устроиться в мягком кресле, закутаться в теплый плед, ничего не делать и наслаждаться сгустившейся тишиной. Это был один из тех дней, когда хотелось наговорить много лишнего, а внутри просыпался злобный черноглазый хорек, нагло и бесцеремонно пытающийся прогрызть себе путь наружу. К сожалению, в этот «замечательный» «солнечный» день остаться дома я не могла. И помолчать — тоже.

— Меня зовут Риана Хьюз, — произнесла я, с хмурым равнодушием рассматривая членов комиссии. Они отвечали мне взаимностью. По крайней мере, трое. Четвертый, красивый голубоглазый блондин в черном шелковом костюме, отвечал ослепительной белозубой улыбкой. Не человек, а ходячая реклама стоматологической клиники. — Девятнадцать лет. Первый курс Публичного Университета Р. Т. Лонга. Направление: бизнес-администрирование. Люблю читать и размышлять о том, в каком болоте этот мир окажется через пять-десять лет. Уважаю компьютерные игры. Кто бы их ни придумал, он сделал полезное дело. И теперь куча людей вместо того, чтобы оказывать давление на рынок труда, днями и ночами растрачивают свою жизнь ради тысяч мегабайт бессмысленной информации.

Пожилая женщина, сидящая в центре, поджала губы. Отвисшие брыли придавали ей сходство с бульдогом, готовым вцепиться в зазевавшуюся жертву. Да и внимательный суровый взгляд женщины не сулил ничего хорошего.

Крупный седовласый мужчина с ноздреватым пятнистым лицом не смотрел на меня. Он откинулся на спинку стула, сложил руки на круглом животике, прикрыл глаза и чуть ли не храпел.

Молодой чернявый паренек, сидевший слева от председательствующей женщины, задумчиво листал тоненькую папку. Как будто исписанные листы бумаги были гораздо важнее пришедших на собеседование. Хотя… да, наверное, важнее.

А голубоглазый блондин продолжал улыбаться. Он смотрел на меня с легкой, тщательно скрываемой насмешкой. Очень раздражающей насмешкой. Хотелось сказать что-нибудь злое, язвительное, что стерло бы эту насмешливую улыбку с гладковыбритого самоуверенного лица.

— Еще что-нибудь? — поинтересовалась председательница, убедившись, что пауза слишком затянулась.