Восстание теней [Восхождение тени] - Тэд Уильямс

— Поведай мне конец истории, птица.

— Истории? — ворон вскинул голову.

— О боге Купиласе — или Горбуне, как ты зовёшь его. Давай, расскажи мне, птица. Дождь всё льёт и льёт, я замёрз и голоден, и заплутал в худшем из мест этого мира.

— Мы тоже промокли и оголодали, — сварливо отозвался Скарн. — В эти дни нам перепал разве что кокон — другой, и то давленый.

От этого замечания Баррику нисколько не полегчало.

— Просто… расскажи мне ещё немного. Пожалуйста.

Ворон пригладил свои замызганные крапчатые перья, смягчаясь.

— Пжалуй, мы могли бы. На чём мы там остановились?

— На том, как он встретил свою прабабку. И она собиралась научить его…

— А-а, мы припоминаем. “Я научу тебя, — сказала Горбуну его прабабка, — как путешествовать по землям Ничто, тенью стоящего за всем и в каждом месте, близкого, как мысль, и недоступного взору, как молитва”. Про это мы рассказывали?

— Да, про это.

— Мож, сперва нам раздобыть тебе чего съестного, а? — Скарн опять пришёл в хорошее расположение духа. — В этой части леса полно свистящих мотыльков… — тут он заметил выражение лица Баррика. — Ну, что ж, сэр Я-слишком-значительная-персона-чтобы-есть-всё-подряд, ладно, но не кори потом Скарна за то, что у тебя желудкобурчит всю ночь.

…Горбун провёл много долгих дней у ног Ничто, своей прабабки, постигая тайны её владений и их пути, и становясь мудрее, чем даже был. Путешествуя по её царству, он научился многим хитростям и увидел многие вещи — и никто не подозревал, что он видел их. И хотя тело его было искалечено, и одна нога короче другой, ковыляя вперевалку, как фургон со сломанным колесом, Горбун передвигался быстрее, чем кто бы то ни было — быстрее даже, чем его двоюродный брат Ловкач, которого люди зовут Зосимом.

Ловкач был самым быстроногим из клана Трёх Братьев, плутоватым господином дорог, поэтов и безумцев. Правду сказать, пронырливому Ловкачу удалось проникнуть в кое-какие из тайн бабки Ничто своим умом, но за глаза пройдоха звал её “старой пустозвонкой”, не зная, что старуха его слышит. А госпожа Пустоты слышала — и сделала всё, чтобы хитрец не смог узнать более ничего ни о её землях, ни об их таинственных тропах. Но Горбуна она любила сердечно и учила его хорошо.

И чем больше Горбун узнавал, чем больше слов и сил обретал, тем больше чувствовал он, как несправедливо то, что отец его был убит, и мать похищена, и дядя его и весь его род изгнаны на небеса, пока те, кто содеял сие, а особенно трое главенствующих братьев — Перин, Керниос и Эривор, как твой народ зовёт их, — живут себе на земле, беззаботны и беспечальны. Долго размышлял над этим Горбун, вынашивая план мести, пока не придумал тщательнейший и хитроумнейший из всех планов, какие только рождал чей-либо разум.