Маг - Борис Иванов

За какое-то время до описанных выше событий…

В огромном тронном зале, в полумраке темных стен из грубо отделанного гранита и роскошных темно-багровых драпировок из тяжеленного бархата, Белиал, верховный властитель демонов и бесов, расслабленно развалился на троне, из отполированного до зеркального блеска обсидиана, и лениво потягивал свеженалитую, еще горячую, дымящуюся человеческую кровь из огромного каменного кубка. В фиолетовом свете магических светильников он наблюдал приятную картину. Его товарищ и равноправный соправитель тьмы, великий предводитель нежити, Нергал хаотично перемещался по огромному залу, нервно хлеща себя по бокам своими щупальцами, усеянными острыми как бритва и твердыми как сталь когтями. Эти удары оставляли длинные и глубокие борозды, как на тщательно отполированном полу из редчайшего коркинского черного мрамора, так и на его собственной плоти. Из ран на пол, в такт тяжелым шагам божества падали тяжелые, тягучие капли его божественной крови. Миллионы мельчайших и мелких бесов, демонов и прочих прислужников темных богов, сплошным ковром ползли вслед за разгневанным божеством, пытаясь дорваться до хотя бы мельчайшей капельки божественной жидкости, тысячи гибли под ударами его страшных конечностей. В углу, на специальном темном каменном постаменте, хрипела и билась в предсмертных конвульсиях красивая, черноволосая, обнаженная молоденькая девушка, из перерезанного горла которой хранитель чаш правителей наливал еще один большой кубок. Она была еще жива, и хрипя тянулась связанными руками, чтобы закрыть рваную рану. Специальный служитель, аккуратно поддерживал действие специального заклинания, которое оставляло ее в сознании даже после того, как последняя капля ее крови скатится в подставленную чашу. Так как она должна была продолжать страдать до окончательного отмирания ее мозга. Еще пять других девушек, были подвешены за руки, тут же рядом, ожидая своей очереди. Чтобы они не кричали у них был заранее отрезан язык и зашит рот. И аналогичное заклинание поддерживало их, не давая погрузится в спасительное забытье беспамятства. Потому что правителям были приятны отзвуки страдания и ужас жертв. Сладкая, для ушей обоих правителей, мелодия человеческой агонии и страданий, наполняла собой весь этот огромный зал темными вибрациями.

— Успокойся, брат мой. Почему в этот момент ты столь несдержан и подвержен волнению? Что-то беспокоит тебя? — в словах Белиала, казалось звучит искреннее сопереживание.