Рубеж - Валерий Александрович Андрианов

Солдат спит, а служба идёт!

   Народная мудрость

   Новая Стена. Досмотр обоза.

   Я открыл глаза и принялся разглядывать усыпанное звёздами небо Эйнала. Ночные тучи ушли, и открывшаяся картина неба завораживала, заставляя душу трепетать перед величием вселенной. Красиво. Осенью здесь, как и на Земле, звезды наиболее яркие, сочные и такие же холодные. Особенно притягивает взгляд плотное скопление звезд на южной части небосклона, укутанных легкой еле уловимой малиновой дымкой. На Земле такого нет, а здесь, пожалуйста, любуйся. Что это такое: созвездия, галактика, атмосферные явления или ещё что-то – я не знаю, из меня астроном, как из эльфа некромант, но что красиво, то красиво – этого не отнять.

   Вдоволь налюбовавшись звёздами, я сел, свесив ноги через борт стоящей телеги, и с прогибом потянулся, хрустя и щёлкая суставами. Затем огляделся по сторонам, размял затекшие мышцы шеи и по привычке провел рукой по голове в попытке выровнять короткий, непослушный ёжик волос. Не тут-то было – от волос ничего не осталось. Что за фигня? Ах, да, сгорели. Брови с ресницами кстати тоже. М-да. Неплохо мы этой ночью зажгли. Особенно я – можно сказать, что горел на работе! Ну, и ладно. Главное, что живой остался, а остальное приложится. А волосы – не беда, мне тут не по девчонкам бегать, отрастут.

   Итак, что же у нас произошло, пока я так бессовестно дрых? Хотя, если сказать по правде, то последние полчаса я кемарил и лишь изредка открывал глаза, всё больше прислушиваясь к происходящему вокруг стоящего на месте обоза.

   Ночь почти позади. Далёкий горизонт звездного неба понемногу алеет, разбавляя краснотой успевшие надоесть чернила осенней ночи. На траву выпала роса, и оглушительный стрёкот цикад наконец-то стих. По округе не торопясь растекается молоко тумана, заполняя тёмные низины липкой пеленой сырости. Обоз все также стоит на месте. Со всех сторон, вдоль него слушаться покрикивания и распоряжения снующей туда-сюда стражи.

   М-да, ничего не изменилось. С тех пор, как наш малый отряд нагнал ротный обоз, и наша телега пристроилась к нему замыкающей, мы всё также топчемся на месте. А что делать? Досмотр, как много в этом слове! Почти по классику.

   До рассвета осталось не больше часа и сейчас в свете факелов наш обоз проверяют, прежде чем выпустить за новую ещё не до конца достроенную Стену. Я бы даже сказал, что обоз шмонают, поскольку на проверку это мало похоже, больше на шмон. Мало того, что впереди оборудована площадка для досмотра, так ещё вдоль телег туда-сюда передвигаются как стражники с магами, так и церковники, норовя сунуть свой нос, куда только возможно. И если им что-то не нравится, то они заставляют обозников сгружать всё с телеги на землю, а потом, перетряхнув солому на дне телеги, лезут в каждый мешок, прежде чем разрешить его обратную погрузку. Народ от этих Верещагиных, которым понимаешь, за державу обидно – уже стонет. М-да… Как там опять же у классика? Этот стон у нас песней зовётся? Бывает. Куда там плачу Ярославны до стенаний вымотавшихся после перехода людей, но «таможня» неумолима, гвозди бы делать из этих людей! Похoже, что в обозе это осознали уже все. Даже я пару раз просыпался, когда разговоры шли на повышенных тонах и с интересом наблюдал за царящим вокруг бедламом. Вот и сейчас очередные уговоры, и воззвания к совести проверяющих постепенно стихают, разбившись о стену равнодушия, как волна о волнолом. Им на смену приходят мат и кряхтение обозного люда, скидывающего груз с телег и забрасывающего его обратно.