По ком звонит колокол - Джон Донн

© А.В. Нестеров, составление, перевод, предисловие, статьи, комментарии, 2004

© О.А. Седакова. перевод и комментарии, 2004

© Д. Козис, макет и оформление, 2004

OCR Бычков М.Н.

У каждого великого поэта есть текст, который для потомков становится квинтэссенцией всего, им написанного. Так, у Шекспира это знаменитый монолог Гамлета "Быть или не быть", у Китса — "Ода соловью". У Пушкина средний читатель помнит "Я вас любил..." Для Донна таким текстом стали его слова, вынесенные эпиграфом к роману Э. Хемингуэя "По ком звонит колокол" — и, собственно, давшие этому роману название. Мы говорим об отрывке из "Обращений к Господу в час нужды и бедствий" — не совсем обычной прозаической книге, соединяющей в себе дневник, медицинский бюллетень, богословский трактат и молитвенник (английское название ее, "Devotions upon Emergent Occasions", напоминает о том, что "требник" по-английски — "The Book of Devotions")...

"Обращения к Господу в час нужды и бедствий" были написаны зимой 1623 г., когда Донн, в ту пору настоятель лондонского собора Св. Павла и придворный капеллан короля Иакова I, слег с приступом тяжелейшей "лихорадки". Современные медики утверждают, что то был возвратный тиф, среди симптомов которого — бессонница, бред, полный упадок сил и сильные боли во всем теле. На пятый или седьмой день наступает кризис, но даже если он миновал, сохраняется опасность последующего рецидива заболевания, приводящего, как правило, к смертельному исходу. Донн, таким образом, подошел к самому краю могилы и лишь чудом остался в живых. В посвящении к книге Донн скажет, что он считает себя трижды рожденным: "Первый раз то было естественное рождение, когда я пришел в этот мир, и второй раз — рождение в сверхъестественный порядок вещей, когда я был рукоположен в сан, нынешнее же мое рождение — не сверхъестественное, но превышающее порядок природы, когда я вернулся к жизни после моей болезни". Опыт приближения к смерти, вынесенный Донном из болезни, стал основой "Обращений к Господу...".

Однако это не просто размышления о смертности, это — непосредственный опыт физического умирания, зафиксированный шаг за шагом. Так медики-экспериментаторы нашего века надиктовывали ученикам клиническую картину своей агонии...

Рукою Донна, когда он писал "Обращения...", в прямом смысле водила лихорадка. "Плотность", сложность текста объясняется той необычайной обостренностью, ускоренностью работы сознания, которые порой присущи болезни. Раскачивающийся, подобный прибою ритм этой прозы, переходы от отчаянья к надежде и обратно напоминают о море, штурмующем твердыню берега. Возможно, когда Донн писал свой текст, ему вспоминалось: "Объяли меня воды до души моей, бездна заключила меня; морскою травою обвита была голова моя. До основания гор я нисшел, земля своими запорами навек заградила меня; но Ты, Господи Боже мой, изведешь душу мою из ада"