Виктор Цой. Это сладкое слово - Камчатка - Алексей Викторович Рыбин

«…Когда я вернусь домой, это будет музей».

А. Рыбин

Сейчас знаменитая «Камчатка» — это один из музыкальных клубов Санкт-Петербурга. Конечно, Камчатка — место уникальное, но, тем не менее как и в прочих клубах, ориентированных на рок-музыку, несколько раз в неделю здесь проводятся концерты, зрители-слушатели пьют пиво, фотографируют, слушают музыку и, в зависимости от возраста и пристрастий, либо предаются ностальгии, либо просто приятно проводят время.

Нужно отдать должное Анатолию «Начальнику» Соколкову и всем тем, кто ему помогал — теперь «Камчатка», с одной стороны, мало напоминает рабочее место молодых рокеров-кочегаров, с другой, интерьер котельной в целом сохранен. В центре помещения стоит мемориальный котел, в котором Начальник и администрация Камчатки иногда готовит шашлыки, в остальном — отлично отремонтированное помещение, маленькая, уютная сцена, предназначенная для камерных коллективов, столы, лавки, аппаратура, за массивом котла — барная стойка.

Музыкальный клуб — это лучший и единственный вариант существования Камчатки. Разговоры о музее, похоже, так и останутся разговорами, ибо, при более или менее предметном подходе к, собственно, предметам — экспонатам, выяснится, что таковых в природе не существует.

Рок-музыканты поколения Виктора Цоя и даже старше — Бориса Гребенщикова, Жоры Ордановского — в большинстве своем, молодость, да и часть так называемой «зрелости» провели, будучи людьми абсолютно нищими.

Театральные актеры, писатели, инженеры, ученые оставляют после себя архивы. Спектакли готовятся достаточно долго, в процессе подготовки их задействовано масса народу и у каждого остается что-то после премьеры. Фотографии, детали костюмов, части декораций, афиши, висящие в кабинетах и гримерных. Писатели работают с черновиками, записными книжками, пишут статьи, заметки, ученые делают открытия тоже не на автобусных остановках или котельных — кабинеты, рукописи, заметки, горы бумаг, аппаратуры, оборудования.

В своей борьбе с рок-музыкой советская власть поставила молодых артистов (да и не только их) в положение людей без прошлого, людей, существующих параллельно «общественной жизни». Сложно обнаружить какие-то вещественные признаки их существования. У них не было собственных квартир, обустроенных хозяевами и хранящих их индивидуальность во всем — в выборе мебели, в цвете обоев, портьер, в портретах и картинах на стенах, в подборе библиотек — невозможны «дома-музеи» Башлачева, Цоя, Ордановского, Давыдова, Панова-Свина, Майка Науменко. У них не было, фактически, ничего, кроме дешевых стандартных заводских гитар, нескольких пластинок и десятка потрепанных книжек.