Наш грешный мир - Ольга Анатольевна Володарская

Она смотрела на свое отражение и не понимала, почему в зеркале видит грустную, побитую жизнью тетку. Если бы не крупные бриллианты в ушах, Катерину можно было бы принять за кассира из социального супермаркета или вагоновожатую. Еще не старую, довольно привлекательную, но уставшую от безденежья и невзгод.

Катерина встряхнулась. Вытянула шею, которая, если за ней не следить, собиралась складками, чуть повернула лицо. Оно было широким, но в полупрофиль смотрелось прекрасно из-за четких скул. Приняв свою «рабочую позу» (она фотографировалась только так), растянула губы в улыбке. Лучше. И все равно недостаточно хорошо – глаза тусклые. Катя потянулась к пузырьку с искусственными слезами, но тут же убрала руку. Каплями тут не поможешь. У женщины глаза горят, когда она влюблена, а сердце Катерины Бердник, увы, было свободно.

В дверь постучали.

– Кто? – крикнула она.

– Я, – ответили ей. – Меня впустила Лидия… – Так звали горничную Катерины. Кроме нее и самой хозяйки в квартире обитал племянник, Симон Бердник. Катя думала, это он явился, чтобы помириться – они вчера повздорили, пока не услышала отклик. За дверью стоял давний друг семьи Бердник, Константин Борисов.

– Будь добр, подожди меня в гостиной, я выйду через пять минут.

– Хорошо.

– И попроси Лидию приготовить нам чай.

– Я уже распорядился.

– Ишь ты, распорядился он, – буркнула Катя себе под нос. – Хозяйничает уже как у себя дома…

Она употребила слово «уже» не просто так. С недавних пор Константин сменил свой статус, став не просто другом семьи, но и женихом Екатерины. Свести их долгие годы пытался отец невесты Александр. Он считал, что нет более достойного кандидата на роль мужа, чем его лучший ученик.

Александр Глебович Бердник был доктором наук, профессором. Живя в Америке, он читал лекции в знаменитом Массачусетском технологическом институте, а вернувшись в Россию, в Московском политехническом. Там он и познакомился с Константином. Юноша подавал большие надежды, и Александр Глебович взял его под свое крыло. Борисову тогда было двадцать восемь. Катерине на пять лет меньше. Оба на тот момент были свободны, но друг в друге не заинтересованы: она зализывала раны после краха своей первой любви, он увлекался лишь наукой. Однако дружить молодым людям ничто не мешало, и они иногда вместе ходили в кино и театр. Как-то выбрались на лыжную турбазу, но неспортивный Борисов на первом же, детском, спуске свалился, подвернул ногу и сломал палку. Катя хохотала, а он дулся на нее из-за этого, поэтому, когда в следующий раз Катя позвала его покататься на лошадях, отказался. Костя своей неуклюжести стыдился и остро реагировал на насмешки. Это Кате в нем не нравилось. Самоиронию она считала одной из самых привлекательных мужских черт. Разбивший Катино сердце Димасик довел искусство насмешки над самим собой практически до совершенства, сделав своей «фишкой». Он постоянно попадал в неловкие ситуации, причем прилюдно, но выходил из них с блеском. Вышучивал сам себя, и остальные, когда он неуклюже ронял в суп толстые очки, а потом никак не мог их выловить, или налетал на столб, угодив лицом аккурат в объявление о предоставлении сексуальных услуг, смеялись не