Пленница мрачного лорда - Николь Лок

Сознавая собственную беспомощность, он стоял подле нее в утреннем свете, частично скрытый во тьме, а солнечные лучи, точно пики, пронзали ее коленопреклоненную фигуру, распростершуюся на холодных каменных плитах замка.

Она рыдала. Слезы капали с распухших глаз на крепко стиснутые руки. Ее платье измялось, черные волосы спутанными прядями спадали на пол. Внезапно она запрокинула голову, как раненый зверь, обнажающий перед врагом яремную вену, и по измученному горем телу пробежала яростная дрожь. Она открыла рот, но сумела выдавить лишь невнятный гортанный хрип. Затем с губ ее сорвалось имя, которое он никогда больше не позволит произносить в своем присутствии:

– Уильям!

Имя отца обожгло его, как удар хлыста.

Тиг смотрел на плачущую мать. Смотрел, как она рвет на себе платье, сотрясаясь всем телом от судорожных рыданий. Смотрел, но ничего не мог поделать. Правда оставалась неизменной: сколько бы мать ни призывала отца, тот не услышит. Потому что он мертв. Тиг был с матерью, когда гонец принес ужасную весть.

Тиг стоял за колонной, сжав кулаки. Он не горевал. Его боль подпитывалась из гораздо более глубокого и мрачного источника, имя которому гнев. Гнев, охвативший его две недели назад, когда он стал свидетелем ссоры матери и тетки. Тиг подслушивал, прячась за зеленой стенной драпировкой. Уже тогда он понял, что отец никогда не вернется. А сегодня узнал, что отец погиб, но его это даже не огорчило. Для Тига родитель перестал существовать намного раньше – когда бросил жену и сына.

Тиг не оплакивал кончину отца, но чувствовал себя беспомощным при виде горя матери. Мальчик вышел из-за колонны и обхватил ее руками за шею. Объятие их длилось не более секунды, а потом мать замерла, и из горла ее вырвался новый вопль. Прижимая одну руку к огромному животу, а второй сжимая ладонь сына, она с трудом выдохнула:

– Тиг! Тиг, зови на помощь!

Каменные плиты под коленями матери почернели от разлившихся вод и крови. Темное пятно – предвестник беды – подбиралось к его ногам. Тиг отстранился и бросился прочь, чтобы привести кого-нибудь. Покидая мать, он дал себе клятву.

Уэльс, 1290 г.

– Я умру, – пробормотала Анвен из Брайнмора. – И почему? Потому что полезу на дерево, упаду – и расшибусь насмерть. Вот почему.

Она снова обошла вокруг гигантского дуба, толстые нижние ветви которого могли с легкостью выдержать ее вес. Но нет, ей нужно забраться на тоненькие веточки на самом верху. Она больше не видела своего охотничьего ястреба-тетеревятника, запутавшегося в кроне, зато слышала его жалобные крики.