Предприниматели - Маттиас Наврат

Тантал и вольфрам — вот от чего мы разбогатеем, говорит отец. Мы втроем сидим за столом в подвале, отец перебирает платы и процессоры. Сегодня нам повезло: притащили в прицепе небывалый улов из одной деревни в долине. Мы лучшие предприниматели в Западном полушарии, никому еще не удавалось так скоро откопать робастного[1] цвета антрацита. И ведь стоял же он у кого-то под письменным столом и гудел себе тихонько и жужжал, работал, как умел, делал свое дело. Мы с Берти соскабливаем чешуйчатую оболочку с контактов. Пока мать не позовет нас сверху ужинать, мы складываем в одну стопку вольфрамовую фольгу, в другую — кобальтовую. Кобальтовая лучше всего хрустит.

Позже на кухне мать целует меня в лоб со словами «Взрослая моя дочка». Мы едим мамину лазанью с тушеной морковью. Отец рассказывает, какая у нас будет ферма в Новой Зеландии. Овцы, говорит он, звери смирные, дождь предсказывать умеют, вам понравится.

Как овцы это делают, спрашивает Берти.

Этого никто не знает, отвечает отец.

Берти подсчитывает вслух, сколько у нас скоро будет «звонкой монеты» благодаря нашему предпринимательству, получается гораздо больше, чем было, а потому наш переезд уже близок. Мать гладит его по волосам, а потом объявляет: чистить зубы, поцеловать родителей и спать.

Но я совсем еще не устал, протестует Берти и снова направляется в подвал.

Спать пора, настаивает отец.

Рано утром мать везет нас к доктору Хагелю. Он светит фонариком в уши Берти, в горло — мне. Под столом у него жужжит робастный цвета антрацита, живой и здоровый. В Шёнау[2] в «Эдеке»[3] мать покупает нам булочки с изюмом, потом мы идем примерять сапоги и куртки на ближайшую зиму. На последнюю нашу зиму здесь, уверяет отец. Мать выкладывает перед кассиршей нашу «звонкую монету», у кассирши глаза лезут на лоб, мать улыбается.

Дома на дворе отец укладывает мотки проволоки в багажник нашего зеленого «мерседеса». «Мерседес» принадлежал прежде дедушке, это зеленый автомобиль, зеленый, как горы в Новой Зеландии.

А в Новой Зеландии горы по-другому зеленые, не как тут, спрашивает Берти.

Совсем по-другому, отвечает отец.

Дедушка сшил чехлы для сидений из овчины. Летом я на них ужасно потею, попа чешется, от овчины несет хлевом, и я самой себе кажусь толстой. Отец прикрепил передо мной на панельной доске списки.

Можно мне тоже уже наконец стать ассистентом, спрашивает Берти с заднего сиденья.

Ты у нас Специальный, отвечает отец, а твоя сестра — лучшая Ассистентка, какая у нас когда-либо была.