Дмитрий ВЕРЕЩАГИН
Первая учительница
рассказ
Вот почему в классе, когда она, моя первая учительница, заходила, — хорошо так пахло? Всегда, когда ни вспомнишь, — аромат этот слышен. Даже слова пахнут хорошо — «первая учительница». А, например, «профессор» так не пахнет. «Академик» же — совсем никак. И я Додонова Витьку чуть не набил за это. Он сказал: «У Екатерины Петровны одеколон пахнет так хорошо». Если бы он не сказал, не добавил слово «хорошо», я бы ему... Потому что откуда он знает все? Она, Екатерина Петровна, сама так хорошо пахнет, а не одеколон. И нечего тут спорить. У ней и платочки пахнут. Что же, она и их, что ли, одеколонит? Знахарь какой нашелся. Она однажды мне подала платочек и сказала:
— Выбей нос, пожалуйста, Мить.
Я взял его и понюхал — пахнет, как она. И положил его на парту. Екатерина Петровна глянула на меня и улыбнулась. Потом подошла ко мне, взяла платочек и, поймав им мой нос, скомандовала:
— Ну-ка! Ну, давай же, ну! Да ну же, Мить!
А я никак, никак вот не могу в ее платочек.
А она не отдает мне нос. И когда уж задыхаться я стал весь, и я... ой, господи мой...
Екатерина Петровна. Первая она моя учительница...
— Ну же, Митя, — говорила, — ну что у тебя с ручкой? Ведь не мороз же в классе...
Это она так учила меня ручку держать. В сентябре месяце, когда с пальцами январь самый происходит у первоклассников. И эту она ручку мне в руку: «Держи ручку. Да не эту ручку, а вот — разожми же ее! — вот какую ручку-то».
Жила она при школе. Вдвоем с Ниной Ивановной, которая учила Вольку нашего с Витькой Додоновым. Комната у них была, я вам не скажу сейчас какая, потому что сразу вам все скажи, а я-то ведь не сразу увидел. Я прежде, знаете, сколько пережил, пока увидел. Я, чтобы глянуть, увидеть, готов был незнамо что отдать за это. Самокат свой на новых подшипниках отдал бы, только б поглядеть. Глазком одним хотя бы. И, конечно, не так поглядеть, как я поглядел дважды.
Первый раз: когда старшеклассники отворили дверь и бросили туда, в комнату к ним, фуражку с меня. Я забежал, схватил ее и пулей выскочил обратно. А они — орлы какие! — заметили видно, как мне туда хочется. Потому что они видели, как я часто крутился около их двери. Я даже котенка их гладил. Вернее, я его погладил, когда он собрался один раз мяукать, проситься. Я его погладил, а он побежал за мной. Совсем еще он без понятия. Хуже, я думаю, Витьки Додонова, который не мог отнять от десяти три. Ему Нина Ивановна сказала: «Ну, а от десяти грибов если три». — «Семь!» Сразу решил, когда с грибами. А без грибов — как котенок, без понятия. Но котенок хоть пахнет хорошо. Как Екатерина Петровна, между прочим. И вот, кстати сказать, что же, она и котенка одеколонила, что ли? Нет, это потому что он жил в доме у Екатерины Петровны. Я вот тоже, когда пас Жданку в пойме и все время там пропадал, мама мне говорила: «Ой, как от тебя поймой пахнет».
