Тень шпионажа - Вольфганг Шрайер

Для меня эта история началась с обыкновенной повестки, в которой говорилось, что лейтенанту Роджеру Андерсону, проживающему в Ливерпуле по Лайм-стрит, 207, надлежит в течение сорока восьми часов прибыть в гарнизон, откуда он демобилизовался пять лет назад, отслужив положенный срок.

Стоял прекрасный августовский вечер. Я только что вернулся домой со службы из района порта, когда на глаза мне попалась повестка. Не стану утверждать, что она до смерти напугала меня или вызвала какие — либо неприятные ощущения. Я повертел ее между пальцев и невольно подумал, что ведомство по мобилизации поступило не особенно удачно, прислав вместо телеграммы — вызова обыкновенную повестку на бланке старого образца. В ней, например, говорилось, что кроме всего прочего я обязан захватить с собой продовольственную карточку, хотя даже дети знали, что карточки в Великобритании были отменены в 1954 году. Судя по этой повестке, нетрудно было догадаться, что в военном министерстве экономили даже на бланках.

Я быстро собрал вещички, уведомил о случившемся на работе и в назначенный срок прибыл в Олдершот, где была расквартирована 16–я воздушно — десантная бригада, личный состав которой жители той местности называли «красными дьяволами». Там я когда — то неплохо проводил время. Миновав проходную, я невольно вспомнил о том, что мы проделывали здесь несколько лет назад. Если не считать курса новобранцев, который в любой армии мира не спутаешь с отпуском на морском курорте, моя служба проходила настолько легко, что, заканчивая ее, я дал письменное обязательство в случае «угрозы национальным интересам» еще до объявления мобилизации добровольно вернуться в строй. Вполне вероятно, что столь поспешное решение я принял в юношеском порыве, под впечатлением великолепного прощального вечера, но, как бы там ни было, теперь я сидел в казарме и с нетерпением ожидал, что же будет дальше. И лишь гораздо позднее мне стало абсолютно ясно, что добровольно взятое мной обязательство было самой большой глупостью, которую я совершал когда — либо в жизни.

Первое, что я увидел перед своими глазами, была увешанная орденами и медалями грудь моего старого друга Билла Шотовера, который, находясь на срочной службе, успел повоевать не то в Кении, не то в Малайе и уже дослужился до капитана.

— Хэлло, Роджер! — воскликнул он, хлопнув меня огромной ручищей. — Правильно, отечество зовет нас…

— …и лучшие сыны спешат под его знамена, — скромно добавил я.