Злая фортуна - Леонид Васильевич Жуков

Сети любви натянуты по всему миру, однако в них не попадается еще тот, кто хочет.

Гельвеций

Те счастливые дни, связанные с поездкой в Пятигорск, остались у него в памяти на всю жизнь. Тогда была в Пятигорске весна, солнечный свет заливал и топил в теплом припеке весь город, расположившийся вокруг Машука, пленяющий притягательными источниками и скученными старинными домами с островерхими крышами, висящими балконами и башенками в сарацинском стиле.

Стали видны со всех сторон величественные горы, акварельно улыбающиеся в легкой дымке и поражающие своей недосягаемостью и возвышенной красотой, напоминая своими очертаниями райские страны.

Евгений словно прожил жизнь, а теперь осталось скоротать остаток ее и тешить себя сладкими воспоминаниями, которые иногда казались ему горше отравы.

Когда он приехал в Пятигорск, было еще холодно, всюду лежал талый снег и не было никакой надежды увидеть весну, которую он предполагал застать здесь. Но вот холод, быстро отступил. Еще вчера дул резкий ветер, а сегодня прорвалось: солнце сразу припекло, как это бывает только на Кавказе, и стоило побыть на таком солнце несколько часов, как все начинали интересоваться, где можно так загореть лицом. В ярком небе обозначились далекие горы. Эльбрус стал виден как на ладони: двуглавый горб его засверкал расплавленным оловом, затмевая все вокруг царственной красотой.

Он нанял квартиру и стал устраиваться на лечение, в которое не верил совершенно, потому что в одном кабинете принимали сразу три врача и ото всех болезней прописывали одни и те же ванны, прозванные народными. В ванны входили, как в Иордан, татары, лишайные монголы с огромными головами и жабьей грудью, седовласые старцы с обтянутой грудной клеткой, в которой еле теплилась жизнь. Среди них он не встретил ни одного умного человека, который приехал бы сюда в надежде на исцеление, и чувствовал себя в этом окружении, как Александр на колеснице.

Если христианство проповедует спасение души, то каковы сонмы верующих, когда заходит речь о спасении тела! Толпа начинает верить в любое шарлатанство и боится признаться в этом, слепо перенимая друг у друга одни глупости, — и это называется общественным мнением. Не зная, куда девать свободное время, приезжие зеваки целый день поднимаются в гору с замшевыми сумочками в руке, на которых оттиснут пятигорский орел.

Лечение не дало Евгению ничего, кроме несчастья, которое он встретил здесь. Оно свалилось на него с неба. Теперь он сидит за столом перед зеркалом, как паяц в гримерной, и горько плачет. Теплый весенний воздух ласкает лицо, плечи, пьянит и нашептывает ему, что жизнь прекрасна и не стоит сокрушаться о той, которая недостойна его слез. На столе стоит коньяк, он один в комнате, как затворник в келье. Солнце клонится к западу, оживленно гамят воробьи, облепившие толстый ствол дерева, на котором играют отсветы от луж.