Тайна старой водокачки - Макс Раубер

Макс Раубер

Тайна старой водокачки

Восемнадцатый отряд опоздал на ужин. Это было уже довольно грубое нарушение режима детского оздоровительного лагеря, который раньше, в советские времена, был просто загородным пионерским лагерем. За это нарушение кто-то должен был ответить. Кто? Это зависело от того, по чьей вине произошла задержка. Всё это и предстояло выяснить на очередном "разборе полётов", как называли работники лагеря вечернее заседание штаба. Вожатые или воспитатель? Если задержка произошла потому, что не были вовремя накрыты столы, то виновен воспитатель, если же потому, что отряд не был вовремя приведён в столовую - то вожатые.

   Богдан Миронович, или попросту БМ, как его между собой называли воспитатели, начальник лагеря, ждал с некоторым волнением вердикта Совета штаба. Волнения его никто не замечал, но даже если бы оно и было замечено, то мало кто из присутствующих мог предположить, каковы причины этого волнения. К той небольшой части, которая могла знать о причинах этого никем не замеченного волнения строгого начальника, относились несколько молодых женщин воспитателей. Если кто-то взялся бы проанализировать состав этой осведомлённой группы, то первый вывод, к которому пришёл бы этот аналитик, был бы вывод о том, что все эти женщины красивы, одеваются они сексуально, но не вызывающе и держатся всегда рядом.

   Волнение БМ объяснялось тем, что ему очень хотелось, чтобы виновной в опоздании восемнадцатого отряда оказалась воспитатель этого отряда Нинель Серафимовна. Почему не вожатые? Вожатые в лагерь набирались из студентов педагогического института, проходящих летнюю "пионерскую", как её называли "по старинке", практику. Это были девушки и юноши, которым едва исполнилось восемнадцать, которых наказать можно было только содержанием характеристики или оценкой за практику, которые после практики уедут к себе в институт, закончив который, разъедутся по "градам и весям" края и в этом городе никогда не окажутся. Другое дело - воспитатели. Вот к ним-то можно было применить наказание, при мысли о котором начальник лагеря уносился в свою вторую, скрытую от посторонних взоров и полную фантазий, жизнь. Давно хотел БМ применить к Нинель Серафимовне наказание, при мысли о котором нетрудно было прийти в волнение.

   Начальник лагеря, некогда приглашённый на эту должность горкомом КПСС, да так и оставшийся на ней до настоящего дня, когда об этой самой КПСС уже и забыли, жил двумя жизнями - явной и тайной. В первой он был волевым деспотичным руководителем, способным уволить из лагеря любого работника даже за малейшую провинность, но свято соблюдающим интересы и права детей. Во второй он был мечтателем и фантазёром, и именно эта последняя должность дала БМ возможность воплотить свои мечты и фантазии, не дававшие ему покоя вот уже лет сорок, а было ему далеко за пятьдесят, в жизнь. Новые времена позволили расширить деятельность БМ в его второй жизни до необозримых пределов, от которых и полёт фантазий начальника становился всё более размашистым и стремительным.