Фантастические рассказы из журнала «Вокруг света» - Хуан Хосе Арреола, Пьер Бертон

Исходный Комплекс был первой и единственной формой жизни на этой планете. Он зародился на самой границе минерального царства, в гигантских вулканических потрясениях, при колоссальных температурах. В течение целой вечности, которая его сознанию представлялась совсем не долгой, он продвигал свои чувствительные выбросы к далекой коре планеты. Словно ветки дерева, эти выбросы поднимались вверх, к поверхности, к свету, все более удаляясь от существа, покоившегося в центре мира. Они буравили твердые скальные породы, прошивали очаги магмы и металлоносные слои.

Каждый выброс управлялся своим вторичным центром, способным к логическому мышлению. Эти центры были постоянно связаны с Исходным Комплексом и передавали ему подробные сообщения и результаты анализов.

Выбросы медленно пробирались между скалистыми массами. Каждый центр умел выбрать путь наименьшего сопротивления, следуя трещинам и разломам, прорезая самые мягкие породы и нередко на столетия уклоняясь от прямого пути к поверхности.

Для Исходного Комплекса не существовало проблемы энергии, так как любая частица в его непосредственном окружении была для него готовой пищей. Ему не ведомы были также ни опасность, ни враждебность, ибо в центральной полости планеты не существовало ничего, кроме него самого.

Долгие века своего существования он посвятил размышлениям и детальному изучению сведений, которые поступали к нему от вторичных центров.

Он знал теперь, что некоторые выбросы, чей путь оказался самым легким, находятся относительно недалеко от новой среды, свойства которой он представлял себе все яснее. Но это не заставляло его торопиться: нетерпение было ему незнакомо, и исследования, которые он вел, были просто его естественной функцией.

Исходный Комплекс рос…

— Ну-ка, закрути их! — сказал Гарно.

Он сел на ковер и щелкнул пальцами. Мальчик засмеялся. Поза отца рассмешила его гораздо больше, чем два шара, которые вертелись внутри пузыря, где была создана невесомость. Взрослый протянул руку к пузырю, но тут неожиданно вспыхнул квадрат коммутаторного вызова.

— Погоди, Буне. По-моему, это капитан.

Гарно встал, подошел к стене и нагнулся к квадрату, на котором сразу же возникло изображение.

Вид у Арнгейма был напряженный. Его лицо, еще более бледное, чем обычно, казалось призрачным.

— Гарно, поднимитесь в зал управления. Я должен вам кое-что сказать.

Экран снова стал непрозрачным.

Секунду Гарно стоял неподвижно и невидящим взглядом смотрел на сына — мальчик вертел пузырь, и шары в нем бешено метались.