Марианна и неизвестный из Тосканы - Жюльетта Бенцони

Внезапно Наполеон прекратил хождение из угла в угол и остановился перед Марианной. Съежившаяся, с закрытыми глазами, в глубоком кресле у огня молодая женщина с облегчением вздохнула. Даже смягченные толстым ковром, эти мерные шаги болезненно действовали ей на нервы и отдавались в голове. Слишком богатый впечатлениями вечер настолько опустошил ее, что только непрерывная мигрень позволяла ей считать себя живой. Сказалось возбуждение при ее первом появлении на сцене театра Фейдо, пережитый страх и особенно непостижимое появление в ложе человека, которого она считала убитым, затем такое же необъяснимое его исчезновение. Было от чего свалиться и более крепкому организму!

Не без усилия она открыла, глаза и увидела, что император с озабоченным видом глядит на нее, заложив руки за спину. Был ли он действительно взволнован, или просто недоволен? Каблук его изящного башмака с серебряной пряжкой уже почти просверлил ковер нежной окраски, тогда как тонкие вздрагивающие ноздри и стальной блеск серых глаз предвещали бурю. И Марианна невольно задала себе вопрос: любовник, император или судебный следователь стоит перед ней? Ибо за десять минут, после того как он примчался вихрем, не было сказано ничего существенного, а молодая женщина догадывалась, какие вопросы ждут ее. Тишина комнаты, только что казавшаяся мирной и успокаивающей, с ее зелено-голубыми драпировками, яркими цветами и прозрачным хрусталем, приобрела какую-то неуверенность. И действительно, внезапно она взорвалась от сухих слов:

— Ты абсолютно уверена, что не стала жертвой галлюцинации?..

— Галлюцинации?..

— Да-да! Ты могла увидеть кого-нибудь похожего на… этого человека, но не обязательно его. Все-таки было бы слишком странно, если бы английский дворянин мог свободно разгуливать по Франции, посещать театры, даже войти в ложу князя так, что его никто не заметил! Моя полиция лучшая в Европе!

Несмотря на страх и усталость, Марианна с трудом удержала улыбку. Это было именно так: Наполеон больше недоволен, чем озабочен, и только потому, что репутация его полиции находилась под угрозой. Один Бог знает, сколько иностранных шпионов могло беспрепятственно прогуливаться по этой прекрасной Франции!.. Она хотела было попытаться убедить его в этом, но решила, что лучше не восстанавливать против себя грозного Фуше.

— Сир, — начала она с усталым вздохом, — я знаю так же хорошо, как и вы, может быть, лучше, как бдителен ваш министр полиции, и не чувствую никакого желания вменять ему это в вину. Но одно достоверно: человек, которого я видела, был Франсис Кранмер и никто иной!