Экзамен - Олег Геннадьевич Азарьев

Профессор Братова стояла у высокого окна в ординаторской и рассеянно смотрела на больничный двор, тускло освещенный вечерним солнцем. «Неужели все? — думала она с некоторым удивлением, но, в общем-то, спокойно и даже сама изумлялась этому спокойствию. — Неужели развязка, финал?..»

Из больницы ей позвонили около четырех дня. Марина Петровна недавно приехала домой из медуниверситета, где заведовала кафедрой гистологии, и теперь, после занятий со студентами, двух лекций и решения кафедральных, как всегда неотложных, проблем, наслаждалась одиночеством и тишиной в старой просторной четырехкомнатной профессорской квартире.

Когда мелодично засигналил домашний телефон, Марина Петровна несколько секунд устало раздумывала, брать трубку или сделать вид, что никого нет дома, но затем неохотно протянула руку к аппарату, поскольку могли звонить из больницы. И действительно, звонил заведующий реанимацией. Он сообщил, что во второй половине дня состояние ее мужа начало неуклонно ухудшаться.

— Похоже, мы теряем контроль над ситуацией, Марина Петровна, — проговорил он извиняющимся тоном. — Однако мы стараемся стабилизировать… — И после запинки добавил: — Ну, в общем, делаем все возможное…

«Судя по тону, контроль вы уже потеряли, — подумала Братова. — Значит, надо поторопиться…»

— Андрей Андреевич, — сказала она ровным голосом. — Никто не требует от вас невозможного… Я скоро буду.

Марина Петровна взяла с журнального столика мобильный телефон, кошелек и ключи от машины, спустилась во двор, затененный старыми каштанами, села в подержанный серый «Опель» и, то и дело застревая в пробках, поехала в больницу скорой помощи.

Третью неделю она каждый вечер, как и положено примерной супруге, приезжала навестить постепенно умирающего мужа, Александра Николаевича Братова, знаменитого ученого-медика, профессора и академика, автора двух знаковых открытий в области патофизиологии и четырех объемистых монографий, а также лауреата трех престижных научных премий, одна из которых была международной, но, увы, не Нобелевской.

В том, что академик Братов умирал, не было ничего удивительного — ему перевалило за восемьдесят три. Марина Петровна была младше Братова на двадцать один год и студенткой третьего курса мединститута вышла замуж за профессора, который тогда уже заведовал кафедрой, получил первую свою премию и был весьма влиятельным человеком не только в институте.

Сокурсницы безумно завидовали подвалившему ей счастью. И завидовать было чему. Марина Степанова, в замужестве Братова, одна из самых красивых студенток института, отличница, увлеченная медициной со школьной скамьи, теперь могла не волноваться, не дрожать и не пить успокоительное перед экзаменами. Стоило ей протянуть зачетку и назвать свою новую фамилию, как экзаменаторы менялись в лице и как будто становились ниже ростом. Теперь, даже если бы она вообще не открывала увесистые учебники, ей были обеспечены регулярные записи «отлично» в зачетной книжке и красный диплом в конце института.