Ловец человеков - Дмитрий Старицкий

Гостиница нас встретила не только новой вывеской – две золотые короны на красном поле, но и неожиданно полной иллюминацией двора посередине ночи. Факелы откуда только не торчали, заливая округу относительно ярким светом.

Мы еще не доехали до ворот, когда нас грубо окрикнули и под прицелом арбалетов заставили опознаться. Только после этого воротные створки нехотя стали раскрываться.

Что такого с вальяжными кантабрами могло случиться, что они службу несут как в образцовом кремлевском полку?

Когда наш эскорт ускакал обратно в герцогский замок, а за нашей кавалькадой захлопнулись ворота постоялого двора, подбежал дежурный по расположению сьер Вото. Подождал, пока мы спешимся и доложил:

– Ваше высочество, ваша светлость, пока вы отсутствовали, некие неизвестные, числом три, попытались убить мэтра Уве. Силами караула эта попытка была пресечена. Один нападавший убит. Двое взяты в плен. С нашей стороны убитых и раненых нет.

– Хвалю за службу, – сказал дон Саншо. – Пленные где?

«Ну да, – подумал я, – все правильно: его человек – ему и хвалить».

– Пленные связаны и помещены под замок в винный погреб. Сейчас для них строгают колодки. – Выражение лица сьера Вото с виноватого постепенно переливалось в довольное. Для служивого часто похвала важнее жалованья, тем более для того, кто служит из чести и вассального долга.

– Давай их в ванной комнате допросим, – предложил я дону Саншо. – В крайнем случае ее отмывать легче.

– Дело говоришь, – согласился кантабрийский инфант.

– Сьер Вото, а что с мастером Уве? – проявил я беспокойство за своего человека.

– С ним все в порядке, ваше высочество, – ответил мне рыцарь, – помяли немного, а так он здоров и даже ран нет. Его же не резать собирались, а вешать.

«Вешать? Это точно Фема его порешить попыталась», – догадался я. Добрались-таки неистовые шеффены из города Мали́на до Штриттматера. Но здесь вам не там. Здесь, пока я тут стою, моя юрисдикция.

И это уже МОЙ мастер.

Пленного, связанного по рукам и ногам, кинули на пол под балкой в ванной комнате. Кантабрийские стрелки длинную веревку от его связанных рук перекинули через матицу и, натянув ее, рывком поставили этого дойча вертикально. Относительно вертикально, конечно, так как сам он стоять не мог – его сильно стрелки избили, когда захватывали.

Хозяин, не доверив слугам, лично принес нам в помывочную табуреты, стол и дополнительные масляные светильники, кидая взгляды, напоенные страхом, то на пленника, то на меня, сидящего в углу, так и не снявшего ни мантии, ни короны, ни орденской цепи, держащего кисти рук на эфесе поставленного между ног меча. По виду почтенного буржуа можно было без труда прочитать, что он уже раскаялся в том, что пустил нас к себе на постой. Но куда уже теперь деваться?