У памяти свои законы - Николай Семенович Евдокимов

Мне уже нужно было ехать на работу, а он не звонил.

— И не позвонит, — сказала Лена.

Она причесывалась у зеркала, запрокинув голову. Волосы ее потрескивали, пахли морской водой. Там, в зеркале, я видел ее лицо. Даже после сна оно было молодым, без морщин, и красивым. Таким же, как и пятнадцать лет назад, когда мы поженились.

— Не позвонит, — повторила она, — вот увидишь.

— Не каркай!

Она вздрогнула.

— Ты обещал на меня не кричать…

— Извини, — сказал я.

Она положила гребенку, подкрасила губы и, глядя на меня в зеркало, спросила:

— Неужели тебе приятно, когда тебя боятся?

— Директора должны бояться.

— Не думаю. Это унизительно.

Я начал злиться: и без нее достаточно наслушался нравоучений. Еще недавно мне было тесно от друзей и доброжелателей, а теперь… стоило задуть ветру, и вот… опереться почти не на кого.

— Не пой с чужого голоса, — сказал я.

— У меня слуха нет. Я просто не могу петь с чужого голоса.

— Хватит, на работу опоздаешь. И Варваре пора в детский сад.

Из кухни кричала Варя, радостно сообщая, что она доела всю кашу.

Я не стал их провожать. Но когда хлопнула за ними дверь, все же подошел к окну. Варя протопала красными сапожками по ночной луже, обрызгала Лену. Лена не рассердилась, взяла ее за руку. У ворот они обернулись.

— Папа, помаши из того окошка, — крикнула Варя.

Я прошел в столовую, стал ждать, когда они обойдут дом.

В простенке между окнами на кнопке криво болталась злополучная статья из областной газеты. Кусочек бумаги, полный яда и лжи. Я сам вырезал ее, сам прикрепил тут, на видном месте. Честное слово, ничего более несправедливого я не читал никогда. Фрезеровщик Пашка Цыганков и еще три таких же демагога, как он собрали всевозможные сплетни обо мне. Дескать, я груб, дескать, мало доверяю людям, плохо знаю их настроения, пренебрегаю мнением коллектива и за все берусь сам. Дескать, я чинуша. Так и написано. А ныне, мол, особенно недопустимы высокомерие, бюрократизм, чванство, голое администрирование. Одним словом, повезло: десять заводов в нашем городе, а Пашка Цыганков завелся именно у меня. Удивительно: его ведь считали моим любимчиком. Отблагодарил любимчик за все. Сполна.

Из-за угла дома показались Лена и Варя. Я увидел их и почти одновременно услышал, как в спальне зазвонил телефон. Я никогда не бегал к телефону, но сейчас побежал. И, пока бежал, не без злорадства подумал, что со стороны я, наверно, смешон, что обстоятельства меняют людей. Я ударился коленкой о стул, дохромал до телефона и, растирая ногу, поднял трубку.