Разлом - Майя Александровна Немировская

Майя Немировская

Разлом

Нежданно - негададанно на шумной Бруклинской улице я встретила ее, подружку моих далеких школьных лет. Когда-то мы жили рядом в одном из больших новых микрорайонов на окраине города. По утрам выбегали из своих подъездов и размахивая портфелями, шли вместе в школу. Летом прыгали во дворе с утра и до позднего вечера в классики и со скакалкой, на ухо шептались о своих девчоночьих "секретах". Как давно это было...

И сейчас, встретившись на этой яркой, многолюдной, разноязычной улице под грохочущим над головой трейном, мы сразу не поверили своим глазам.

"Не знала, что и ты здесь. Как хорошо, что мы встретились! Ну как ты? Ну, что? "- мы засыпали друг друга вопросами.

И вот сидим мы на скамейке, на неширокой, продуваемой свежим ветром набережной и рассказываем, рассказываем, вспоминаем. Время от времени прохладные, искрящиеся на солнце соленые брызги долетают до нашей скамейки, заставляя непроизвольно поджимать ноги. Но не хочется подниматься, пересаживаться. Не хочется спугнуть, нарушить ту возникшую между нами особую атмосферу близости и доверия

Изменившаяся немного с тех далеких пор, что мы не виделись, но с той же запомнившейся нежной, какой-то по- девичьи застенчивой улыбкой, Инна рассказывает, о своем житье здесь, о своей недавней работе после компьютерных курсов, о своих подросших сыновьях Лишь о муже она упоминает вскольз - " приехали без него, сами" - и в глазах ее читается потайная грусть...

.... Серое асфальтированное полотно перрона быстро исчезало за окном. Она стояла в тамбуре, прислонившись лбом к холодному стеклу, смотрела на мелькающие в предвечерье белые домики за высокой насыпью, на мокрые голые ветки деревьев и чувствовала, как вместе с сумерками заползает в ее душу тоска. Куда, в какое неизвестное несет ее? Романтика нового, неизведанного одни лишь слова, которыми пыталась оправдать свой порыв. Она едет в чужой, далекий, без единого знакомого край, где ждет ее работа по назначению. А ведь можно было устроится где - нибудь и поближе к родному дому, к родителям, так волновавшимся за единственную дочь.

В купе она была одна, но ехать придется долго, подсадят еще кого-нибудь. Она пошла к проводнику за постелью. Есть не хотелось - улеглась на полку и стала смотреть на уныло проплывающую, быстро сгущающуюся темноту за окном. Почему-то вдруг так стало жаль себя, что она разрыдалась. Но от монотонного стука колес и слез, принесших облегчение, она незаметно уснула и проснулась уже на рассвете. Позд стоял на большой станции и в вагон входили новые шумные пассажиры.