Голоса на песчаной косе - Геннадий Дмитриевич Мельников

Сухо задребезжал в темноте колокольчик, будто его трясли, зажав между ладонями. Дмитрий Чепенко вскочил с холодного песка.

— Кажется, попался, гвардеец! — радостно констатировал он и, схватив подсак, побежал к крайней закидушке.

Сейчас он вытащит сазана на два с половиной килограмма, подумала я, и время снова потечет, как степная река — схематическая его модель, потечет плавно, не торопясь, соизмеримо с ударами пульса. Кратчайший, как казалось вначале, путь завел в тупик, и времени потеряно больше, чем потребовалось бы его для проведения операции по самому захудалому варианту со стопроцентной гарантией. Пришлось начать с нуля…

Слово «кажется» в прямой речи Чепенко — это тромб, который мы пытались ликвидировать в течение двух месяцев путем многократных прокруток Системы, а когда убедились, что атака в лоб — бесполезная затея, то послали меня.

И вот сейчас, блокировав на время сознание Гнутого, я жду возвращения Дмитрия с его сазаном, и внутренне морщусь от неприятных ощущений, источниками которых являются никотин, этиловый спирт и многое другое, трудно поддающееся определению — все то, что когда-то оставило следы в организме моего далекого предка, чтобы через сотни лет обрушиться на меня со всею силою необузданной первобытности.

Снизу, от воды, темным пятном показался Чепенко. По мере приближения к костру он светлел, становился четче. В зеленой сетке подсака лениво вскидывался сазан.

— Килограмма три будет, — уверенно сказал он, приподымая рыбу.

— Два с половиной, — поправила я его, хотя Гнутый и не произносил такой фразы.

— Дома уточним, — усмехнулся Дмитрий, и я поняла, что это тоже не его слова, а ответ Системы на мое вмешательство. Он снова пошел к воде, чтобы опустить сазана в садок.

Через семнадцать минут на спиннинг Гнутого подцепится девятикилограммовый сом, которого они должны вытащить вдвоем. Для этого мне придется деблокировать сознание Гнутого потому, что я не смогу за него проделать эту работу.

Возвратился Дмитрий, присел рядом на песок, подмяв под локоть полупустой рюкзак.

— Для начала есть, — сказал он нарочито спокойным голосом, выдавая тем самым пережитое возбуждение.

По нижней части темного небосклоне чиркнул метеорит — это сигнал начала отсчета: пора…

— Слышишь, Герасимович, — сказала я, чувствуя, что уже окончательно освоилась с голосовыми связками Гнутого, с его модуляцией, тональностью, паузами. — Недавно я прочитал одну книжку, не помню название, в ней речь шла о генной памяти…